– Вставай.
Я отрицательно помотала головой. Но делать этого не стоило, так как меня тут же словно подхватила и закрутила карусель.
– Карусель, карусель, это радость для нас, – фальшиво завела я песенку. – Ой.
Пришлось прекратить петь и зажать рот рукой, так как к горлу резко подкатило все то, что я влила в себя за вечер. Очень долгий вечер.
– Дура, – вынес свой вердикт Сашка, а после наклонился, подсунул одну руку мне под колени, а другой обнял за талию. И вот не успела я прихватить с барной стойки старательно выпрошенный коктейль, как меня уже понесли куда-то.
– Да что ж вы все такие, – горько простонала я и на глаза навернулись пьяные слезы.
– Какие? – спросил Сашка без особого любопытства, выходя из клуба и под изумленными взглядами курящей на улице публики понес меня по пустынной ночной улице.
– Таскаете меня почем зря, – прогундосила я, вытирая ладошкой мокрые щеки, – словно я мешок картошки какой-то. А я живая! Слышишь! Я живая!
И стала бить кулаками везде, куда могла попасть. Пьянство не особо способствует меткости, а потому я попадала в основном Сашке по плечу и по шее. Первые пару ударов он перетерпел и постарался не реагировать, лишь зубы сцепил так, что раздался скрип эмали. И почему-то его попытка удержать спокойствие разозлила меня еще больше, и я усилила натиск. Один из ударов пришелся Сашке по лицу и сбил с него очки. Зная пристрастие моего дорогого напарника окружать себя не менее дорогими, чем он сам, вещами, я не сомневалась, что эти стоили как половина моей почки. И они, слетели с Сашкино носа, упали, отчего стекло раскололось надвое.
– Ох ты ж, – пискнула я и сжалась в комок.
Саша на свои сиротливо лежащие на асфальте очки даже не взглянул. Вместо это он с такой силой сжал меня в своих руках, что дух в груди перехватило.
– Прости, – придушенно пролепетала я, со страху даже немного протрезвев.
Одно движение – и вот я уже на ногах, пытаюсь устоять на высоченных шпильках, что сделать крайне трудно, когда координация, как и желание жить на нуле.
Сашка схватил меня за подбородок и вздернул его так, что я едва не выскользнула из своих таких красивых туфель. В шее что-то опасно хрустнуло.
– Ой – ёй, – закричала я, вцепляясь в Сашкин рукав.
– Хочешь мне еще и рубашку порвать? – задал он тихий вопрос, но от той злости, которая словно сочилась из каждого его слова мигом появились зашевелились волосы на затылке.
– Нет, – тонким голосочком ответила я, лишь кончиками пальцев касаясь земли.
Возможно, мне показалось, на кажется, в этот момент кто-то зарычал.
Мне стало еще страшнее, и я поступила, как настоящая девушка – зажмурила глаза и сделала вид, что меня тут нет.
Рычание стало громче, а в следующий момент к нему присоединился треск разрываемой ткани. По коже пробежался осенний ветер и стало резко холодно, там, где еще секунду назад было достаточно тепло.
Я распахнула ресницы и посмотрела вниз.
– Что за…?
Голые бедра, голый живот, голая грудь. Голая я. А моё шикарное платье превратилось в два кусочка ткани, небрежно отброшенных на мостовую, вымощенную булыжником. И даже там, даже в разорванном состоянии смотрелись красиво. А на мне было так вообще шикарно!
И вот стою я практически голая – лишь самую интимную часть прикрывали совсем не скромные ажурный трусики, которые благодаря своей полупрозрачности и не скрывали-то особо ничего!
– Твою же мать, – сдавленно выругалась я и постаралась прикрыть верхнюю часть обнаженной себя.
– Замечательно, – с явственным самодовольством в голосе похвалил сам себя Сашка. А после подхватил меня под попу и взвалил на плечо.
Я стукнула лбом о его поясницу и тут же попыталась выразить свой протест против таких неправомерных действий. Визгом.
– Не верещи, – приказал Сашка, подбросив на плече. И опять двинулся дальше по улице.
Мои зубы клацнули так, что я испугалась лишиться половины из них. А потому на пару мгновений покорно примолкла. Но алкоголь все еще бурлил в организме, а потому моей покорности надолго не хватило:
– Я голая!
– Я знаю, – сообщил Сашка и уложил свою руку на самую выдающуюся в этот момент часть моего тела. То есть, на попу.
– Я совсем голая, – зачем-то решила уточнить я, а после дернула ногой. – Убери руку!
– Если я уберу руку, а ты продолжишь дергаться, то свалишься, – спокойно ответил Сашка. – И вполне возможно, что свалишься головой вниз и размозжишь свою не самую умную, но прелестную головку о брусчатку.