– Не придумала пока, – процедила я сквозь зубы.
– Да, с фантазией у тебя тоже всегда были проблемы, – обрадовал меня новым комплиментом друг. – Меньше болтай, большей работай руками. Быстрее найдешь тайник, быстрее вылезешь оттуда.
– Да ищу я, ищу, – проворчала я, осматривая стену, по которой пришлось распластаться. Но несмотря на неудобное расположение мои пальцы пробегали от камня к камню, шустро ощупывая швы на предмет сколов, трещин или зазубрин. Одновременно я простукивала поверхность камней, предполагая, что один из кирпичей может быть пластмассовой или деревянной подделкой. И…ничего.
– Здесь пусто, – сообщила я, проверив практически всю стену. Мне оставался лишь последний ряд, у самой земли, достать до которого было очень трудно, так как требовалось присесть, но на это не хватало места. Я и вертикальном положении едва могла шевелиться. И вот я кое-как смогла в полусогнутом состоянии вытянуть руку и дотронуться кончиками пальцев до последнего камня, как под ними что-то хрустнуло и провалилось внутрь. – Хотя… стой! Кажется, нашла!
Я начала вслепую шарить пальцами в образовавшемся отверстии. Заглянуть в него я не могла, так как хоть и стояла в позе страуса – попой к солнцу, головой у земли, – стенка не позволяла мне выгнуть шею и увидеть, что же там такое обнаружилось. А потому пришлось действовать на ощупь, хотя все, что мне удалась нащупать – это воздух. Но вот мои ногти подцепили край чего-то очень похожего на сложенный лист бумаги. Я выдохнула, задрала попу еще выше и прильнула щекой к кирпичной кладке так, словно всю жизнь об этом мечтала. Стенка на мои притязания никак не отреагировала – и хорошо. Наконец, мне удало ухватить край того, что лежало в тайнике и я со вздохом полного удовлетворения смогла распрямить отчаянно затекшую спину.
– Ты чего там стонешь? – с нотками подозрения поинтересовался Алтай.
– Спина затекла, – поделилась я своими переживаниями и начала пробираться обратно.
– Ааа, – протянул Алтай, когда моё лицо выглянуло на свет божий из темного закутка, – а я думал, ты там мужичка себе нашла.
– За мусорными баками? – сердито буркнула я, отряхивая штаны и снимая с рук нацепившуюся паутину. Кстати, о последнем…– Не знаю, как твой информатор умудрился обустроить в таком месте тайник, но судя по количеству пауков, чьему спокойному существованию помешало моё несанкционированное вторжение, туда никто не лазил с царских времен.
– Так, в прошлом году ровно сто лет прошло, как царя казнили, – прогудел Алтай.
– Вот и я об этом, – кое-как очистившись от грязи, я накинула куртку и уже после решила изучить находку.
Это действительно была бумага, но не просто лист, а сложенный…билет в цирк.
– Отлично! – бурно отреагировала я. – То есть, я там корчилась от натуги ради билета в цирк?
– У тебя вот тут отпечаток кирпича, – Алтай указал на мою щеку и по его напряженному лицу, я поняла, что он едва сдерживается от смеха.
– Иди ты…в цирк! – не выдержала я, пихнула ему в руки билет и чеканя шаг направилась вон из переулка.
– Стой, – крикнул мне в след Алтай. – Ты не поняла!
– Что я не поняла? – бросила я, не оборачиваясь. – Что просто теряю здесь время?
– Скорее всего, это просто первая подсказка. Тебе надо сходить на представление, чтобы найти вторую.
Я услышала за своей спиной слоновий топот, а это означало, что Алтай пытался меня догнать.
Я резко выдохнула и остановилась. Мне, конечно, не до веселья, но заставлять старого знакомого бегать за мной будет просто свинством с своей стороны.
– Алтай, мне сейчас не до разгадывания шарад. И у меня совершенно нет времени участвовать в каких-то странных детективных играх.
– Мне тоже, – серьезно ответил Алтай. – Думаешь, ты одна чувствуешь, что происходит что-то странное?
– Ты о чем? – меня накрыло волной растерянности пополам с тревогой.
Алтай аккуратно сложил билет, расстегнул молнию на кармане моей куртки, сунул билет и снова застегнул. А уже после ответил:
– Я не первый день живу, девочка. И так же, как и у тебя, чутье у меня звериное. Не потому что мы с тобой такие крутые, а потому что оба выходили за грань допустимого, переступая через свою человечность. Это не просто ломает, это меняет химический состав крови. Превращает из разумного существа в животное. А что делает животное? Оно живет инстинктами. Так и мы с тобой, девочка, живем инстинктами и никому не верим, потому что вера – это слишком большая роскошь, – он остановился, выдохнул, а потом продолжил: – Глазами я вижу то, что видят все остальные – обычная жизнь, такая же, как была день, месяц, год назад. Но инстинктами я чувствую – что-то меняется. Оно в воздухе. Оно в каждом рассвете. Оно в каждом дуновении ветра. Что-то грядет. И боюсь, это что-то станет началом конца.