Стараясь не стонать, я поднялась по лестнице на второй этаж, помахала перед билетером своим билетом и вошла в павильон для представлений.
Манеж был еще пуст и погружен в сумрак. Места для зрителей, как и в любом цирковом шатре, располагались амфитеатром. Зал был заполнен уже больше, чем на половину. А потому мне пришлось потолкаться коленями с успевшими усесться на свои места соседями, и, блаженно вздохнув, плюхнуться на кресло. На меня тут же с неодобрением покосилась какая-то толстая мамаша в смешном берете и подтянула к себе поближе сына лет пяти.
– Шапку, – я указала на её головной убор, – в помещении воспитанные люди вообще-то снимают. Или вы не воспитанная?
Мамаша возмущенно глянула на меня. Я мстительно улыбнулась. Дамочка вздернула оба своих подбородка и отвернулась, покрепче прижимая к себе пацана, который явно не желал быть втиснутым в мамины жировые складки, обтянутые дешевой розовой кофточкой из люрекса с блестящим отливом. Одежка делала мадам похожей на свинью-копилку. Не удержавшись от смешка, я отвела взгляд, так как свет в зрительном зале начал постепенно гаснуть, а манеж наоборот – подсветился включившимися софитами.
В цирке я никогда ранее не бывала. По крайней мере, в тот период жизни, который я помню. Меня некому было водить на красочные и веселые представления. В моей жизни в принципе не было места веселому и красочному. А потому я с интересом начала рассматривать арену, даже на некоторое время позабыв, с какой целью собственно сюда явилась.
До тех пор, пока на пустующее рядом со мной место не опустился человек.
Глава 25
Я не обратила внимания на его появление, собственно, как и другие зрители – все были захвачены поражающими воображение трюками, которые начали выполнять появившиеся под куполом цирка воздушные гимнасты.
– Невероятно, правда? – заговорил вдруг мой сосед. Он говорил очень тихо. Так, словно вел беседу с самим собой. Никто другой не смог бы расслышать его слов сквозь музыкальное сопровождение представления. Но он говорил и говорил именно со мной, в полной уверенности, что я прекрасно услышу произнесенное им. – Кажется, что это так легко – парить под куполом цирка держась лишь за тканевые полотна. А на самом деле, за всем этим стоят часы работы. А также кровь, пот, боль, страх – все то, что приходится огромным усилием воли преодолевать каждый день. Знакомо, не так ли?
– А вы судите с позиции любителя или эксперта? – безразлично проговорила я в ответ, не отрывая взгляда от арены.
– С позиции любителя, который когда-то был экспертом, – выдохнул мужчина, склонившись ко мне на недопустимо близкое расстояние, отчего сердце выдало несколько быстрых ударов. Но я не пошевелилась, все также наблюдая, как циркачи, мужчина и женщина, выполняют в паре восхитительный по своей сложности и изяществу номер.
– Не трудно парить в воздухе, словно птица, когда умеешь этим самым воздухом управлять.
– Как вы поняли? – с нескрываемым удивлением спросил меня человек.
Я небрежно пожала плечами.
– Разве это не очевидно? – мой вопрос мог показаться риторическим, хотя таковым не являлся на самом деле.
– Возможно, – сдержанно ответили мне. – Для вас.
– А для вас нет? – теперь была моя очередь уходить от ответа.
– Кто знает, – не скрывая иронии, проговорил человек. – И все же, как вы поняли, что гимнасты – не люди?
Я, продолжая наблюдать за артистами, пояснила, решив быть честной:
– Воздушные потоки, они ими управляют. Мужчина выполняет ведущую функцию – воздушная капсула, в которой они находятся его рук дело. Она обеспечивает их безопасность – если сорвутся с полотен, то не пострадают. Смещенный воздушный поток замедлит падение и не даст сильно травмироваться, при этом, никто из зрителей не поймет, что была использована магия. Умно, – одобрила я. – Женщина в свою очередь осуществляет поддержку, страхуя его и себя в особенно сложные моменты. Именно благодаря ей они выполняют эти удивительные трюки, которые противоречат не только человеческой физиологии, но и законам физики.
– То есть, прямо сейчас вы видите, как они используют магию? – уточнил человек.
– Конечно, это трудно не заметить, – фыркнула я, – магия воздушников имеет отчетливый фиолетовый отсвет. Иногда сиреневый, но только в том случае, когда элементаль еще молодой и не вошел в полную силу.
И чуть повернула голову, чтобы взглянуть на заговорившего со мной человека, как тут же услышала:
– Не поворачивайтесь.
– Почему? – и, хотя я знала ответ на свой вопрос, все равно не могла не спросить.
– Моя личность должна остаться для вас инкогнито, – снисходительно пояснили мне.