- Перелом верхней и нижней челюстей, - я уже уточнил этот момент. - Порваны обе щеки, выбито десять зубов. Но он еще легко отделался! Я не был бы с ним так осторожен.
- А... - она задумчиво посмотрела в сторону, потом взгляд серых глаз вернулся ко мне: - Кароль, почему ты не поддался сумасшествию полностью, как Никита? Как ты смог выдержать?
Если бы она задала мне этот вопрос, когда мы были в долине, я бы не ответил - не знал еще. Но у меня было достаточно времени, чтобы подумать, и теперь я знал, что защитило меня. Вернее, кто.
Моя человеческая половина поддалась действию наркотика, а звериная - нет. Более того, зверь почувствовал, что со мной что-то неладно, и начал блокировать наши общие способности, причем так, что мое замутненное сознание не смогло это уловить. Но все-таки многого он не мог, поэтому затаился, сберегая силы для серьезного удара.
И он дождался подходящего момента - моего боя с Оскаром. При других обстоятельствах я бы без труда победил зверя первой серии, не впервой ведь! Но тогда у меня не было ни шанса, потому что на практике против меня сражались двое. Когда же зверь понял, что мое сознание очистилось, и наркотик больше не действует, он вернул мне мое собственное тело.
Я всегда считал его своим врагом - особенно после того, как он поддался Первой Стае. Но теперь я начинал понимать, что все не так просто. Вполне возможно, что он тоже не хотел подчиняться зову, просто у него не было выбора, а изначально он не враг мне. В конце концов, именно храбрость этого зверя, сражавшегося со смертью до конца, и впечатлила когда-то доктора Стрелова - моего человеческого сознания тогда и в помине не было.
Все это, только в более сжатой форме, я и рассказал Лите. Моя смотрительница казалась задумчивой:
- Ты не считаешь, что он вел себя слишком... человечно? Ведь если бы с твоим человеческим сознанием что-то случилось, он бы получил нераздельную власть над вашим общим телом!
- Он не человечно себя вел, он просто следовал инстинктам.
- Каким еще инстинктам?
А вот это самое сложное. Конечно, тут я тоже разобрался, но сообщать об этом Лите было как-то неловко, потому что это давало ей нечто вроде власти надо мной. Но все-таки придется: я не в том положении, чтобы скрывать что-то от нее.
- Он защищал свою самку. Лита, он тоже тебя любит.
- Чего?! - в этот момент глаза моей смотрительницы были похожи на две огромные серые плошки.
Я только фыркнул:
- Могу удивить тебя еще больше, хочешь?
- Попытайся!
- Он полюбил тебя раньше, чем я. Помнишь наше самое первое задание? Я имею в виду то, где мы ловили убийцу в заповеднике. Тогда, прежде чем убить человека, напавшего на тебя, я сказал ему «Она моя». Я понятия не имел, почему, ведь ты еще не так много значила для меня. Но теперь... теперь я вижу. Это он сказал, зверь... через меня. Он выбрал тебя своей самкой и старался защитить даже тогда, когда я был не в состоянии.
Я закончил, и мы долго молчали. Да просто нечего было говорить. Я был запутан не меньше, чем она, и при этом... Смешно говорить, но я чувствовал, что начинаю ревновать ее к самому себе. А что? На данный момент, у меня нет более серьезных соперников.
- Кароль... Ну посмотри на меня, не укушу!
Я поднял голову; Лита улыбалась.
- Я не буду тебе напоминать об этом, не волнуйся. Но... спасибо, что сказал мне.
Повинуясь порыву, я наклонился вперед, поцеловал ее, но очень мягко, потому что со всеми этими ссадинами навредить ей сейчас слишком просто.