А потом дверь хлопнула.
Кай исчез, растворился, оставив после себя только аромат туалетной воды.
Подобное со мной случалось лишь однажды в метро: я тогда ехала на работу, сонная и уставшая, и выглядела совершенно разбитой, как вдруг…почувствовала аромат мужской туалетной воды. И он был такой терпкий, но не навязчивый, настолько мужской, что хотелось просто уткнуться в плечо своего соседа по вагону и так и ехать на работу, вдыхая его запах.
Это был один из немногих случаев, когда мужчина вызвал у меня интерес. Но он вышел на следующей станции…
О визите Кая мне напоминал лишь мой похабный вид, съехавшие в сторону трусы и ощущение собственного вкуса на языке.
Я подбежала к двери и начала долбить ее кулаками, как не в себе, мои локти, костяшки пальцев и ладони – задействовано было все. Сигнализация сработала но дверь не открывалась. Ее нельзя было открыть изнутри.
Это клетка.
Со всеми удобствами для зверушки. Все, как полагается, для эксперимента. Туалет, место для сна, кондиционер.
Осознание того, что я в ловушке, в настоящей ловушке, как-то запоздало начало доходить до моего сознания.
Я разрушила его политическую карьеру. Это было почти четыре года назад…неужели он так долго вынашивал план мести? Почему не нашел меня сразу? Почему не подловил в метро или где-то еще и не похитил? Ведь Ясин нашел способ добраться до меня.
В голове было столько вопросов…мне просто необходима была ручка и листок, чтобы записать их. Это всегда помогало привести мне мысли в беспорядок и найти хоть какую-то логику в происходящем.
Ясно одно – спасена я не буду. И я действительно никогда не увижу ни своих друзей, ни родных, ради которых я стольким пожертвовала. У меня никогда не будет свободной жизни, а журналистка Мелисса Харт…исчезла с лица земли.
Мелисса там, внутри меня. В самом потаенном уголке сердца. И я буду беречь ее до самого конца.
Если Кай хочет меня уничтожить, то ему это не удастся – он будет уничтожать Лейлу, в то время как до настоящей меня ему не достать.
Глава 4
Лейла
Первое, что разрушает нас изнутри и заставляет разлагаться внутри живого и жаждущего жить тела – бездействие. Отсутствие развития.
У меня же когда-то были мечты. Цели и планы. Да, моя жизнь не была похожа на коробку шоколадных конфет: детство за гранью бедности, брат с трудным характером, который доставлял родителям кучу проблем в том числе самые крупные – со здоровьем. Еще в школе я решила любыми путями выбраться из этого дерьма, а когда осознала то, что в моей жизни все зависит только от меня, а не от количества денег на счету родителей, рванула вперед к призрачному, но такому манящему Олимпу успеха.
Я работала в магазине одежды, официанткой, мыла тачки старшеклассникам в бикини – делала все, чтобы заработать денег на университет. Стипендия помогла мне оплатить часть расходов, но остальную часть суммы пришлось копить годами.
Я нашла свое призвание в журналистике, но порой мне казалось, что это не я нашла свое дело, а оно нашло меня. Все вышло само собой, вот я – главный редактор школьной газеты, кропотливо собираю материал для статьи на первой полосе. Вот я – стажер в желтой газетенке, которую не особо любила. Ценили меня за умение из любой мелочи раздуть красноречивый скандал и повысить продажи издания. И вот я – стажер уже не газетки, а вполне приличного и известного журнала «New Yorker». Я всегда стремилась вперед, всегда находилась в движении, всегда была вольна выбирать…
Но у меня отняли жизнь, когда отняли этот выбор. Заставив медленно и мучительно умирать от безделья и безысходности. Сначала – прислуживая шейху и его женам. Теперь – поместив в замурованную коробку со всеми удобствами.
Разве это не тюрьма?
Еду мне приносили раз в день сразу на целые сутки. Обычно я просыпалась от того, что Джозеф (мужчина представился дворецким) завозил мне тележку с едой и быстро закрывал за собой дверь, очевидно опасаясь того, что я совершу попытку бегства. Сначала я устроила забастовку и не ела, но так и не дождалась необходимого эффекта.
В остальном же я ничего не делала. И вот это по-настоящему сводило с ума. Неизвестность, бездействие, да и просто скука.