– Вы такая красивая, – наконец произносит кроха, задумчиво теребя золотисто-русую косу. – Я думала, что вы большая кукла.
Ты права, маленькая. Я кукла. Твоего папочки, на хрен. Ненужная кукла…
– Очень-очень-очень красивая! – восхищенно вздыхает девочка.
– Спасибо, моя хорошая, – ласково благодарю я, медленно вставая. Главное, ее не спугнуть. Вся надежда на этого маленького ангела. Она появилась здесь не случайно. – Можно я подойду к тебе? Куда ты идешь?
– Я иду в свою спальню. Подойди, – она улыбается, и не веря собственному счастью, я встаю на мягкий ковер, подбегаю к двери. С победным кличем в душе я оказываюсь…по ту сторону. По ту сторону своего эксперимента.
Я вижу дом Кая Стоунэма изнутри.
Судя по виду из окна, открывающемуся за панорамными стеклами, мы находимся на втором этаже. Мой взгляд невольно изучает стены и пригвожденные к ним огромных размеров картины с изображением природы и замысловатых абстракций, ограненные позолоченными рамами. Общая атмосфера особняка Стоунэма выдержана в викторианском стиле – старомодно и скучно. Такое ощущение, что в подобном «замке» живет одинокий интроверт, унаследовавший дом от своих предков.
Я продолжаю идти вперед по начищенной до блеска каменной плитке босиком, разглядывая все, что попадается мне на глаза.
С высоты второго этажа вижу помпезную люстру, сделанную из серебра, и лестницу, которая уходит на первый этаж…желудок скручивает тугим узлом, как только я осознаю, насколько близко нахожусь к выходу. Панорамные окна хранят тайну того, где именно мы находимся – непроглядная тьма глубокой ночи оставляет меня в полном неведении о моем местоположении.
– Ты почему не спишь ночью? – интересуюсь тихо, осторожно ступая рядом с девочкой. Мне все еще кажется, что все это происходит лишь в моей голове.
Мой разум защищается от одиночества, и маленький ангел – это лишь плод моего воображения.
– Я иногда хожу во сне, – девочка хихикает, поправляя свое белое платье для сна. Под мышкой она сжимает плюшевого котенка. – Как вас зовут? Барби?
– Лейла, – отвечаю, глядя на то, как девочка смотрит на меня. С восхищением.
– А когда я вырасту, я буду такой же красивой, как вы? – девочка улыбается еще шире, оголяя свои белые зубки.
Опускаюсь на корточки, чтобы быть к ней ближе.
– Ты уже очень красивая, – мне нравится эта девочка. Страшно думать о том, что у нее такой папочка. Надеюсь, его отношение к ребенку отличается от обращения со мной. – Как тебя зовут?
– Анджелина, – она ведет меня вперед по коридорам, а я все задаюсь вопросом, что будет дальше? Куда я пойду, когда отведу девочку в спальню? Удастся ли мне сбежать? Сейчас ночь, но наверняка в доме много охраны. Что же мне делать?!
В какой-то мере моя коробка стала для меня определенной зоной комфорта. А выбираться из зоны комфорта всегда очень трудно, тем более в оглушительную неизвестность. Без надежды остаться незамеченной. Пытаться сбежать сейчас глупо, а попытка бегства может стоить мне…да чего угодно. Кай может отреагировать на это совсем не так, как в моих мечтах.
– Мы пришли, – кроха останавливается у массивной двери, отличающуюся от всех остальных своим нежно-розовым цветом. На дверь прикреплена меловая доска, а надпись на ней гласит: Анджи. – Тебе можно войти внутрь.
– Может быть, ты – моя новая няня? – вдруг интересуется Энджи, когда мы заходим в ее комнату. – Я была бы очень рада этому. У меня постоянно меняются няни…
В ее голосе я улавливаю нотки невыразимой печали.
Комната Анджедины похожа на обитель маленькой принцессы. Все в белых и розовых тонах: кровать, шторы и детские кресла украшены рюшами и кружевами. Большая площадка для игрушек и кукол, которые аккуратно стоят в огромном игрушечном домике для Барби. У Анджи есть даже личная игрушечная столовая с фарфоровыми чашками и чайником.
На двуспальной, гигантской для ребенка, кровати лежат все новейшие гаджеты: планшет, телефон и другие игрушки.
У этой девочки было ВСЕ.
Я вспомнила свое детство: я до позднего вечера гуляла во дворе, а когда приходила домой, мылась в поржавевшей ванне и шла спать на жесткую кушетку. Мы даже телевизор не могли себе позволить, о приставке и телефоне и речи быть не могло.
Ходила я в одежде из секонд-хендов или с распродаж, но всегда старалась ее чистить и гладить, чтобы, несмотря на бедность, выглядеть опрятно и красиво. Настолько, насколько это возможно.
– Не думаю, что я твоя няня…а где твоя мама? И папа?
– Папа очень старенький – он сам так говорит. Он много работает. А мама меня не любит, – Энджи закусила пухлую губу и в ее глазах отразилась такая печаль, что я сама чуть не расплакалась. – Она все время в разъездах.