— Не вздумай прыгать! Ты предназначен для бога войны. Ты же слышал, что сказал твой хозяин, — к утру ты попадешь в солнечную свиту!..
Тогда невольник повернулся ко мне и, шагнув назад, застыл на самом краю пропасти.
— Это ложь, — спокойно и невозмутимо произнес он. — Омовенные рабы снисходят в Долину Смерти, как и все остальные. — Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами. — Только поведайте об этом старику, — добавил он.
Я бросился вперед в надежде схватить его за ноги — даже сам чуть не перелетел через край, когда приземлился там, где он только что стоял. Но он уже сделал свой последний шаг и теперь лежал переломанный далеко-далеко внизу.
Глава 3
Иногда я затрудняюсь припомнить, сколько всего случилось с тех времен, когда жрецы приносили свои жертвы богам на вершине Большой Пирамиды. Теперь эти старые устои, несомненно, кажутся немыслимыми и варварскими, и люди все гадают, как такое могло происходить и почему многие и многие, подобные рабу Сияющего Света, принимали смерть от кремневого ножа огненного жреца.
А ведь этому нас учили.
Мир был разрушен четырежды — один раз прожорливыми ягуарами, один раз бушующим ветром, один раз огненным дождем и один раз потопом. Каждая из этих катастроф уносила великое множество человеческих жизней или преображала людей до неузнаваемости, поэтому после потопа, в самом начале нынешней эры, богам пришлось населить землю заново.
После последней катастрофы они послали бога Кецалькоатля, или Пернатого Змея, в преисподнюю, с тем чтобы тот собрал там кости мертвых. Это поручение он выполнил, и даже Владыка Царства Мертвых не смог помешать ему в этом. Но даже после того, как он раздобыл кости и вручил их богине Сиуакоатль, которая размолола их в муку, жизнь в них так и не вернулась. Тогда Кецалькоатлю пришлось добавить туда своей плоти и на собственной крови замесить из той муки тесто, из коего можно было бы вылепить первых мужчину и женщину, а все остальные боги последовали его примеру. Боги отдали свою кровь, чтобы подарить нам жизнь, поэтому наш долг перед ними может быть выплачен только кровью.
Но и это еще не все. Так, например, мы верили, что без ежедневных подношений в виде человеческих сердец Солнце не сможет ходить по небу. Об этом имеется такая легенда. После того как были созданы мужчины и женщины, Мир по-прежнему оставался во тьме, и тогда все боги собрались, чтобы сотворить заново Солнце. Они соорудили огромный костер, полыхавший четыре дня. Потом они призвали сиявшего великолепием бога-красавца Текуксистекатля, которому предстояло прыгнуть в огонь и, сгорев, возродиться заново в обличье Солнца. Но пламя было слишком жарким, и, пока красавец бог колебался, пятясь в страхе от пылающих огненных языков, презренный невзрачный уродливый коротышка бог Нанауацин прыгнул в полыхающий ад вместо него. Когда плоть Нанауацина начала пучиться и пузыриться в огне, снедаемый стыдом красавец бог сумел превозмочь свой страх и тоже прыгнул в костер. Так Нанауацин возродился в обличье Солнца, а Текуксистекатль стал Луной. Поначалу оба светила сияли с равной силой, но другие боги швырнули в лицо Луне кролика, чтобы приглушить ее свет, — вот почему мы и поныне можем видеть на поверхности луны кроличьи очертания.
Теперь Солнце и Луна обрели жизнь, только тогда они еще не восходили. Они просто сидели на линии горизонта, колыхаясь из стороны в сторону, и тогда остальные боги принесли себя в жертву, чтобы дать светилам энергию, необходимую для движения по небу. Кецалькоатль вырезал у них одно за другим сердца и бросил их в огонь, после чего прыгнул в него сам. И вот благодаря богам, принесшим себя в жертву, наступил первый день жизни, поэтому мы верили, что должны следовать их примеру и что день, когда боги отвергнут угощение из человеческих сердец и крови, станет последним днем мироздания.
И все же мы были подобны богам! Нет, ни ацтеки, ни даже сам император не считали себя богами, но и люди и боги создавались по единому образцу и существовали в этой вечной борьбе за поддержание Солнца, за то, чтобы оно могло ходить по небу. Иначе зачем тогда понадобилось богам воздвигнуть наш город и сделать его вопреки всем соперникам величайшим городом мира? Иначе зачем тогда было посылать вперед наши воинства, если не для добычи пленников, коим предстояло пройти жертвенный путь — «цветистый путь смерти», как мы его называли? И зачем тогда участвовали мы в этих трапезах богов, поедая плоть тех, кто принял смерть на жертвенном камне? Зачем тогда пировали мы наравне с богами, чьей пищей были человеческие сердца?
Да, не нашу собственную грудь мы вспарывали для удовлетворения богов. Но свою собственную кровь мы отдавали легко, и все ацтеки принимали участие в этом, когда прокалывали мочки ушей шипами кактуса как символ всего лишь скромного воздаяния. А наши жрецы далеко превосходили нас, протыкая себе языки и половые члены обсидиановыми ножами и протягивая через них веревки, а потом предъявляя всем эти кровавые нити как доказательство своей преданности богам. Но самые дорогие подношения — человеческие сердца, необходимые для восхода Солнца, — брались у пленников и рабов, купленных специально для этой цели.