Нет, подумал Лотар, только не это. Я не переживу, если к потере четверых моих ребят прибавится еще и гибель Сухмета.
Но теперь он знал, что определенно чувствует смерть, разлитую здесь в воздухе, в солнечном свете, в песке, который так мирно струился у них под ногами. Он огляделся. Может быть, все дело в этой янтарной скале?
– Сухмет, а эта штука не фонит?
Восточник слегка размяк. Вопрос как-никак был задан по его предмету, и он мог на него ответить.
– Этот инструмент, господин мой, имеет так много возможностей, что о них вскользь даже упоминать нехорошо. Пожалуй, по функциональности эта скала превосходит даже посох Гурама. Но сейчас этот инструмент используют только для одного-двух приемов. Я еще не разобрался окончательно, но, кажется, она генерирует тот самый сигнал, который и заставляет восточные армии идти на Запад.
Лотар дрогнул:
– Ты уверен?
– С этим инструментом ни в чем нельзя быть уверенным, господин, но ясно одно: это что-то настолько важное, что я даже слегка удивлен, как Жалын решился нам его показать.
– Так, может, – быстро вмешался Рубос, – не он нас поймал, а мы поймали его, оказавшись тут и захватив эту штуку?
Сухмет усмехнулся и покачал головой:
– Этой штуке не страшны никакие покушения. Скорее наоборот, нас следует от нее защищать, хотя я и не знаю, как это сделать.
Лейтенант с сомнением осмотрел скалу и поинтересовался:
– Ты уверен, Сухмет? Вид у нее не очень агрессивный.
Сухмет хмыкнул, но все-таки вежливо ответил:
– Даже здесь, на Западе, я не встречал ни одной книги по тактике, в которой утверждалось бы, что ловушка должна быть агрессивной и пугающей. – Он помолчал и добавил: – А это именно ловушка, и настолько совершенная, что даже я, несмотря на все мое любопытство, второй час сижу тут и не решаюсь подойти к ней, чтобы понять, как она устроена.
Рубос вздохнул:
– Ну, если это так опасно, то и сиди тут.
– Нет, – решил Лотар, – идти все равно придется. Только для начала все-таки попробуем понять, что здесь происходит с пространством.
Они допили воду и пошли в сторону реки. Сначала Лотар ничего не замечал, потом вдруг обнаружил, что видит лишь то, что находится совсем недалеко – в сотне саженей, не дальше. Нет, разумом он понимал, что они идут в ясный день и он должен видеть и горы на краю долины, и небо над собой, но… не видел. Сознание почему-то не охватывало, упускало более отдаленную перспективу, словно разучилось видеть по-человечески.
Краски стали тусклыми, а чуть дальше сотни футов мир вообще становился однообразно серым, словно свинцовым или серебряным карандашом было набросано несколько контуров. Даже объем не ощущался. Стоп, подумал Лотар, если постараться, рассудок должен все это исправить, он же привык к объемам и цветам… Но мир по-прежнему остался плоским и графичным.
Потом они потеряли направление и лишь после трех или четырех попыток сумели найти его снова. Интересно, что, пытаясь выяснить правильное направление, даже обычно разговорчивый Сухмет перешел на какой-то странный язык жестов. Его никто не понимал. Потом, когда память стала возвращаться к ним, выяснилось, что старик заговорил вдруг на фойском, и жесты, конечно же, у него тоже были фойские.
Но сразу после этого небольшого просветления сознания все вдруг померкло окончательно. Лотар на мгновение осознал себя идущим по какому-то сумеречному, жестко ограниченному коридору. Идти по нему было страшно, и вел он неизвестно куда. В сознании дико бились колокольчики, но он все равно переставлял ноги, направляясь куда-то, где его ждала, может быть, смерть.
Никогда впоследствии Лотар не испытывал такой ужасающей, такой полной беспомощности. Он очень боялся ее потом и даже несколько раз просыпался по ночам в холодном поту, переживая заново. Но это тяжкое испытание в итоге даже помогло ему и сделало только сильнее – Лотар с отчетливостью, которой тогда и сам не был рад, осознал и измерил пределы своей допустимой ментальной слабости.
Внезапно пелена рассеялась, Лотар осознал, что это он, Желтоголовый, сидит на песке неподалеку от янтарной скалы высотой с основательный стог или с большой валун. А Сухмет смачивает его лицо и грудь водой из нагрудной панцирной пластины Санса.
– Ну, ты что, господин мой? Все кончено, все прошло, мы вернулись.
Лотар поднял голову. На него очень внимательно смотрели Рубос и Санс. Он понял, что может снова соображать.
– Что это было?
Сухмет пожал плечами:
– Ты как-то слишком остро отреагировал на это, господин. Даже Санс, а он вовсе не ментальный богатырь, всего лишь стал путаться в расстоянии и направлении. Когда я привязал всех к себе, он вполне успокоился и пошел, как овечка. И даже смотрел по сторонам. А ты…
– Это как-то связано…
Лотар умолк. Он не мог заставить себя даже додумать то, что промелькнуло в его сознании.
– С чем? – спросил Рубос.
– Не важно, – ответил Сухмет.
Он понял, что Лотар хотел удостовериться, что это его качество было оборотной стороной той силы, которую он когда-то получил, превратившись на несколько минут в Черного Дракона. И сейчас отход от человеческого мироощущения проявился с такой наглядностью, что Лотар не хотел даже анализировать происшедшее.
Осознав, что Лотар пришел-таки в себя, Сухмет посмотрел на других участников прогулки:
– Ну а вы что-нибудь заметили?
Рубос пожал могучими плечами:
– Глупости все наши опасения – я так скажу. И среди дикости можно выжить. Хотя, конечно, если собрать племя, то было бы легче.
Сухмет радостно кивнул:
– Без сомнения, с племенем было бы легче. Так мы, люди, собственно, и выжили. Фокус только в том, что тут племя собрать не удастся. Да и задача у нас другая. Поэтому спросим нашего юного друга – что заметил он?
– Я заметил, что в том сером коридоре, по которому мы шли, было ответвление. Я еще хотел туда зайти, но…
– Ты тоже заметил серый коридор? – поинтересовался Лотар.
– Я разглядел ответвление, которое, кажется, не заметил даже Сухмет.
Сухмет и в самом деле выглядел удивленным.
– Ты ничего не путаешь? Там не было никаких ответвлений. Просто закрылись все перспективы, и это вынудило нас вернуться.
– Там был боковой коридорчик. Я его не просто нашел, я в него рукой провалился, но ты дернул меня вперед. Вот я и решил, что это не очень интересно.
– Это очень интересно, – проговорил Сухмет. – Теоретически это может быть выходом.
– Выходом? – спросил Рубос, поправляя свой меч. – Из всей этой мерзости? – Он внимательно посмотрел на Лотара. Догадавшись, что Желтоголовый уже оправился от своей амнезии, он посмотрел на Санса и Сухмета, а потом громко, раздельно спросил: – Тогда чего мы, разрази меня Перхунас, здесь ждем?
Глава 36
Впереди опять шел Сухмет. Он настоял на этом не только потому, что лучше ориентировался в пустынном, сером, необжитом пространстве, которое Жалын выстроил вокруг них, но и потому, что чему-то сильно не доверял. Лотар чувствовал это недоверие и считал его оправданным – не может быть никакого ответвления, которое не ведет в ловушку, если его строил Жалын.
Кроме того, Лотара смущало, что Сухмет его не заметил, когда они проходили коридор в первый раз. Старик не мог чего-то не заметить. Он ориентировался в том, что творилось вокруг, так точно и уверенно, словно совершил в свое время с Харисмусом не один десяток путешествий в Безлюдье. Он не мог чего-то не заметить, если только на том повороте не была поставлена специальная маскировка под его тип сознания, под его тренированные возможности. Но знать это наверняка мог только тот, кто разгадал тип сознания Сухмета, сформированный две тысячи лет назад все тем же Харисмусом, и кто строил этот пространственный лабиринт, – Жалын.
К сожалению, и то и другое было возможно. Но если Лотар со временем мог адаптироваться к пустынному пространству, то магическая маскировка против Сухмета не могла не сработать, и Желтоголовый с тревогой ждал – заметит ли на этот раз Сухмет пресловутое ответвление, или все будет, как прежде.