− Вот ты вроде демон желания, а такой глупый, − вздыхает она. − Да ты посмотри на него.
Она головой качнула в сторону Семена, а я внезапно заметил, что у нее длинная изящная шея, буквально созданная для дорогих украшений, а как бы на ней смотрелись длинные серьги… о, а как бы сладко было снимать их, нежно касаясь этих ушек кончиками пальцев или зубами.
Я завис на этой мысли, фантазия моя разыгралась, и вот я уже буквально вижу ее в бриллиантах на простынях в нашу первую брачную… ЧТО?
− Он же вечно из себя такого мужикастого мужика строит, − продолжает Алиса и я не сразу вспоминаю про Семена. У меня тут без него проблемы, но его все равно жаль. Доперло до парня, стоит красный, челюсть уронив, и не знает, что делать. Ой, бедолага, да даже я не знаю! Тебе-то куда?
− Только слепому не видно, что он гей, − заключает Алиса тоном эксперта. − Шифруется же.
− А если это он тебя так соблазняет? — спрашиваю я совершенно серьезно. Он ведь именно это и делал, а не то, что она подумала. — Ну, павлины − хвост, а мужики мужиковость показывают, − поясняю я, − один я у тебя сразу за член хватаюсь.
− Скажешь тоже, − отмахивается она и даже не злится. − Ты же демон, тебя, как ты однажды заметил, при определенных условиях даже ксерокс устроит. А Семен, − вздыхает будто бы мечтательно, − он натура тонкая.
Я аж остолбенел.
Меня? Ксерокс? Какого я тогда черта тут сейчас с тобой делаю, мышь ты облезлая? Еще и не смотрит на меня, болтает мечтательно.
− Я когда в “Красный Кактус” только устроилась, вообще думала, что влюбилась в него… ну, пока не поняла, что он гей.
− В него?! — возмущаюсь я. Нет, вот теперь я ему точно ее не отдам, ни после секса, ни в конце столетия, пусть идет к Пашке. − Ты что? — спрашиваю. − Ты вообще его видела? Да он же…
А что он в сущности? Хороший парень. Ему, между прочим, она подходит, но нет! Она моя и баста! Пошел вон этот Семен!
− Он же и правда… гей, − говорю я, потому что все равно не могу придумать в чем его обвинить.
Мне еще и стыдно за это становится. Дожились! Красный Змей скоро краснеть начнет, как девица и все из-за какой-то девчонки… Красивая она.
− Вот и я о том же, − важно говорит она и тут же весело смеется. − Но, блин, до чего же эти геи красавчики…
То есть этот еще и красавчик? Ну все, сейчас я его урою!
Она меня правда в бок пинает, мы как раз до кассы дошли, но нет, мне уже не до билетов. Даю ей свою карту.
− Купи сама, а я сейчас…
Быстрее чем она отвечает, я отступаю и выдергиваю из толпы Семена с дурацкой колой в руках.
− Значит так, − рычу я и его внезапно пронимает ужасом. Конечно, я же к нему прикасаюсь. — Будешь тереться возле Алисы и я тебя не уволю… нет, я тебе руки и ноги оторву, понял?
− За-за-за-чем? — спрашивает Семен.
Вот же гад упрямый.
− Чтобы Пашке на руках носить было удобней.
− Но мы не…
− Я знаю, поэтому чтобы я тебя здесь и сейчас не видел, ясно?
Я его встряхиваю и толкаю в сторону. От прямого взгляда в глаза, еще и когда я так зол, сложно не свихнуться, а он ничего, подобрался и дал деру.
Эх… меня за такие шалости точно архангелы найдут, но это будет потом, после кино, а значит не страшно. Подумаешь, придется запачкаться. Засучу рукава и общипаю им крылья, зато вернусь к моей мышке.
Пашка, разумеется, ждал нас. Я решил купить ему колу и нашептать на жидкость пару слов, а потом набрал один из знакомых номеров.
− Привет, Ай! — сказал мне радостный девичий голос. — Неужели ты нашел кого-то, способного прокормить нас обоих?
− О нет, Лилуша, я нашел лакомый кусочек для тебя, − хохотнул я в трубку. — Ты же любишь самоуверенных парней?
− Очень, − томно отвечает мне давно знакомая сукубба.
− Он именно такой. Только мачо из него надо сделать. Справишься?
− Все так плохо? — с любопытством спрашивает она.
− Он весом с трех мачо, но эта проблема скоро решится.
− О! Ты знаешь, что я люблю тренировать и трахать мальчиков. Люблю тебя, Ай!
− Только не выжри его полностью, малыш.
− Обижаешь, когда это я такое делала?
Она хихикает и, не прощаясь, отключает вызов. Лилуша, она же Лильвериана, между прочим, тоже ангел падший, но она из слабеньких всегда была, с нее спрос невелик. Она умудряется питаться людьми так, что те только в выигрыше. Берет особо самоуверенных, делает их реально крутыми, а лишнее самомнение сжирает так, что человек становится просто душкой. Посмотрим, как потом бабы будут слюной захлебываться, а он не будет их замечать, потому что у него есть Лилу.
Как и ожидалось, Пашке было плевать с кем идти. Он просто ждал нас у зала.
− А где Семен? — спросила Алиса взволнованно.
− Понятия не имею, − соврал я и протянул Пашке колу.
«Забудь о нас», − велел я ему мысленно, глядя прямо в глаза. Хотя о чем это я? Куда он денется − и про нас, и про кино забудет.
Я отдал ему два билета, мол, если Семен объявится − сам с ним и разберешься. Пашка догадливый, кивнул, хохотнул, отпил колы и ушел в зал, а я поймал Алису за руку.
− Ты точно ничего не хочешь? — спросил я у нее. — Я нам попкорна взял. Люблю хрустеть под кишки. Пытки инквизиции без еды не выдержать: скучно.
Она все же улыбнулась, а потом вздохнула. Блин, она что правда за Семена переживает?
− Ладно, − говорит, − сами разберутся.
Тьфу ты! Она все еще про это. Я только мысленно хихикнул. Нет, малыш, им сейчас всем не до нас и не до свиданок, особенно друг с другом. Пашка уже шел обратно и, ух, как урчал у него живот. Кому будет весело, так это ему. Прикрыл его от Алисы своей спиной, а она даже ничего и не заметила.
Я повозился у входа, чтобы Пашка успел скрыться, потом повел ее в зал. Зачем люди сидят в душных залах и пялятся на экраны, я никогда по-настоящему не понимал, поэтому взял попкорн. Буду есть и, может быть, ее немного потискаю, как минимум, рука готова хвататься за ее колено.
Места Алиса взяла хорошие, в середине, ну, по центру экрана. Соседям я ловко шепнул, что два места рядом с нами будут пустовать, так что можете передвигаться. Семен не вернется, а Пашка и подавно. Он из сортира только в скорую теперь выйдет. А вы как думали? Чтобы похудеть, надо хорошенько постараться, даже если ангельская магия мимо проходила.
Только там я вдруг понял, что Алиса всерьез ждет фильм и меня не замечает. Как только свет погас, она такими глазами на экран смотрела, что мне аж завидно стало. Нет, ну ты что? Ну, вот же я! Причем тут кино?
Я руку ей на колено положил, а она, не отрываясь от экрана, вернула ее в коробку с попкорном и сама украла жменю.
− Смотри, не пожалеешь. Будет весело, − говорит она, и я удивляюсь.
Ужасы? Весело? Нет, я с инквизиторов ржал, но так-то − я. У меня чувство юмора своеобразное.
− Если ты так это дело любишь, то чего места не в первом ряду? − спрашиваю я у нее, склонившись к уху. Мне конечно плевать на всех, я мог бы и громко разговаривать, но еще во времена светских салонов привык шептать на ушко дамам. Они любят, когда горячее дыхание щекочет их шею. Это расслабляет, возбуждает, вызывает нужное мне томление, даже если говорю я мерзости, как сейчас.
− Если бы ты выбрала первый ряд, была бы вся в кишках…
Я весело улыбаюсь, а она вдруг смотрит на меня озадаченно и так попкорн в рот закидывает, что у меня член вздрагивает.
− Ты что, первый раз в кино? — спрашивает она.
Я моргаю, смотрю в ее глаза и… нет, вот так у меня в штанах все не вяло еще никогда. Она смотрит на меня, как на идиота, как на полного придурка, как на дебила недалекого! А что я такого сказал-то?
− Ой, ну и че тут такого? — спрашиваю, отстраняясь, хотя не собирался признаваться, что в кино не бывал. − Мне еще театры надоели лет… много назад.
Я отвернулся от нее обиженно. Нет, ну вы посмотрите на нее! Самая умная, но на экране мелькнули большие, круглые…
− О, сиськи, − сказал я вслух, не таясь.
Внимание − это то, что мне нужно! Всегда! Но тут же прям между двух аппетитных бугров вонзилась кривая острая железяка.