− Ну вот, она еще и сдохла, − пробормотал я, понимая, что на меня все равно никто не обращает внимание. Придется просто есть попкорн, смотреть на сиськи, ноги и прочие женские части тела и вникать.
− О боже, − воскликнул я через пару минут и схватился за локоть Алисы. — Зачем они туда идут? Вот зачем? Их же там убьют. Алиса, ну сделай что-нибудь…
− Тут ничего не сделаешь, − говорит она очень спокойно. — Просто наблюдай..
Она совершенно спокойно ела попкорн, а я дергался, видя, как очередную красотку крошат на фарш под вопли остальных девчонок. Такого кощунственного отношения к красоте я не мог пережить. Бедные сексуальные дурочки!
Такого удара по своему чувству прекрасного я никак не ожидал. Нет, женщина не обязана быть умной, особенно если она красива. Я души не чаю в грудастых куколках и готов простить им любую тупость, но не ту, что их убивает.
Я был готов каждую из них защищать, а Алиса с меня только смеялась.
− Ну и что ты за демон? — говорила она.
− Что что… демон желаний я, − ворчал я ей в ответ. — Я по сиськам, писькам и жопкам, а не по вот этому вот… пиздецу.
Ей было весело, а я страдал до последней минуты, пока последняя из девочек не погибла и не явилась полиция. Как всегда вовремя. Это она во все времена делает, когда уже не надо.
Титры еще шли, а люди уже повставали с мест, одна Алиса смотрит на мою недовольную рожу и хихикает. Засранка. Только мое мнение не изменится!
− Как они могли?! — продолжаю возмущаться я, уже не пытаясь шептать. − Зачем они открыли ту дверь? Почему никто не смог их остановить?
− Эй, эй, полегче… демон ада, − смеется она. − Ты же не любитель кино. Сам сказал.
− Я?
Возмущаться можно было долго, но я и правда раз пять за сеанс сказал, что не люблю кино и что это сущая гадость. Нет, ну а что это? Столько красивых девочек, которых можно было любить по-разному с душой, во множестве поз, а они их как тупые куски мяса. Хрясь. И кровище! Кровищи литров двадцать в каждой. Никогда столько крови не видел, даже когда язычники скот во имя бога забивали стадами.
− Да, не люблю, − соглашаюсь я и встаю с места. — И вообще, я возмущен! Лучшие сиськи убили в самом начале! А вон та умничка… ну с самыми длинными ногами, − имен я так и не запомнил, − почему она не спаслась? Как вообще так можно?! В чем, скажи мне, смысл?!
− Ну, так это же классика! — весело восклицает Алиса, подхватывает меня под руку и выводит из зала.
А это уже интересно. Так давай ко мне поближе и подробностей побольше!
− Глупые блондинки и черные парни всегда гибнут первыми, − со знанием дела заявляет Алиса.
Я бы ей возразил, припомнив Розиеля. Эта «блондинка» неубиваема, но, увы, она не знает моего брата Розика и шутки не поймет, а вот наблюдать за ней приятно.
− Это ты еще “Подземелье троллей” не видел. Там вообще все строится на смерти самой сисястой бабы в компании. Тебе надо обязательно это увидеть!
Она смеется, а я закатываю глаза.
− О нет! — сразу говорю я. — Больше никаких умирающих сисек. Моя тонкая душевная организация этого не выдержит.
− Ну-ну, − смеется Алиса. — Ты еще скажи, что совсем не будешь на сиськи смотреть.
Ей весело и она даже стесняться перестала. Вот же… хотя мне тоже весело. Она просто брызжет энергией и у меня словно крылья вырастают. И не надо мне тут про банальности. Я же про настоящие крылья. Такой легкости с тех пор как меня их лишили я не чувствовал, а тут она чуть ли не вприпрыжку и я за ней.
Мы из кинотеатра выбежали, а я ее задержал.
− А вдруг за нами тот маньяк идет? — спрашиваю. — Я же демон, вдруг от моей злости он из экрана вылез.
Она на меня посмотрела серьезно, видимо не могла понять шучу я или нет. Взгляд у нее такой, словно думает стукнуть меня или посмеяться, а я продолжаю ее дразнить.
− У меня сисек нет, я ему не интересен, а вот ты…
Я шутливо тяну к ней руки, вернее не к ней, а к ее груди, и она понимает, что я дурачусь, но не бьет меня, а притворно пугается и убегает от меня по лестнице, а я бегу за ней и просто смеюсь, а когда ловлю, просто обнимаю с улыбкой. Я почти сыт, поэтому даже не пытаюсь ее лапать.
Она улыбается мне загадочно, весело.
− Так, и что теперь? — спрашиваю я, украдкой целуя прядь ее волос, просто от полноты чувств и тут же признаюсь: − Я не хочу домой.
Она смотрит на меня удивленно. Конечно, она думала, что я потащу ее в постель, а я не потащу. Вернее потащу, но не сейчас. Мне сейчас так хорошо, я полон сил, а это так приятно, что я предлагаю:
− Давай погуляем! Просто погуляем. Смотри, какая погода хорошая!
Она сначала щурится, явно мне не веря, а потом, махнув рукой, соглашается.
− Давай. Тут парк недалеко, можно пешком дойти. Там красиво вечерами.
Я просто киваю. Такое чувство, что не только она меня кормит, но и я ее, потому что просто хорошего настроения от нее достаточно, чтобы я не думал о сексе, ну и о еде, разумеется.
Парк действительно оказался рядом. Держаться за руки и идти по темным аллеям было немного странно, да и сами узкие аллеи напоминали мне первое пробуждение на Земле.
Когда отрубили крылья — это не было особенно больно. Я приближенный Люцифера, поэтому ран на мне было немало и все они болели одинаково, зато пустота внутри была страшная.
− Вы все умрете без отцовской любви, − сказал тогда Рози — сволочь блондинистая.
Я смеялся в раю, а вот, придя в себя, в лесу уже не смеялся. Сил не было, а жрать хотелось. Именно жрать. Голод ангелам не ведом, они не испытывают его, просто иногда вкушают райские плоды и какают, конечно, бабочками… Ну, ладно, не бабочками, но обойдемся без подробностей. Главное, что есть им совсем не обязательно, а тут крутило так, что хоть руку себе откуси, а сил никаких. Я почти час пролежал на какой-то влажной подстилке из полугнилых листьев, прежде чем нашел в себе силы подняться и пойти искать еду, хоть какую-нибудь.
Кто-то из падших пытался грызть сухую кору, а Люцифер принял решение идти к людям.
− У них точно есть еда, − сказал он.
− К людям? Ну уж нет! — возмутился я. — К этим отцовским любимчикам? Да он только этого и ждет, что эти бескрылые твари будут нас спасать, вернее как мы приползем и будем просить у них помощи. Я не буду так унижаться.
Он схватил меня за рубашку, встряхнул, правда слабо, сам большей части сил лишился, а раньше… эх, какими же мы были когда-то сильными…
− А ты хочешь подохнуть здесь? — спросил он у меня.
Сил не было даже на ответ, все ушли на возмущение. Ему за меня ответил рокот из моего живота. В тишине это был именно рокот, а не урчание. Люцифер бы посмеялся, если бы сам не шатался от изнеможения. Он просто меня отпустил и увел тех, кто был готов с ним идти. Кто-то встать не смог, так там и остался, а я попытался доползти до воды. Там должна была быть еда, хоть какая-то. По пути я несколько раз отключался. Я закрывал глаза, а когда открывал, понимал, что солнце встало или описало полукруг. До воды я так и не добрался. Меня из беспамятства выдернули нежные руки, а потом мне к губам поднесли кувшин и я вцепился в него и пил, едва не захлебываясь. Потом уже понял, что дала мне его девица. Человечка.
Тогда меня это разозлило, но эта гадина двуногая причитала что-то о гадких разбойниках, а я понимал, что ед а тут она.
О, я в тот миг понял, что такое инстинкт хищника и как зверь понимает, что вот это можно есть, а это нет. Она была едой. Моей едой и плевать было на хлеб в ее руках. Нет, я его конечно сожрал, потому что хоть я людей и не любил, а жрать их как-то слишком.
Она еще и с ранами моими возилась, тогда мое ангельское тело еще не развалилось, не осыпалось пеплом и мне не приходилось делать другое, каждый раз разное, чтобы не узнавали старые жертвы и попадались новые. Тогда я был еще ангельски хорош… теперь конечно дьявольски и Люцифер может прикурить… Тьфу, блин, не вспоминать его, а то правда же припрется!
Мысленно перекрестившись (ну а вдруг поможет?), я шел дальше и нежно гладил ее руку, вспоминая ту первую женщину. Она сама меня поцеловала. Напугала меня до усрачки, но ничего, я тут же понял, что жрать ее не обязательно. Она меня кормила прикосновением и конечно я быстренько скумекал, как отхапать побольше. Я ее трогал по-разному, а она извивалась, стонала, потом сама что надо ухватила и куда надо засунула.