Его рука, казавшаяся ей огромной лапой, погладила ее тело.
— Я тот, кто создал тебя и наделил силой, я твой Хозяин, — услышала она, прежде чем он овладел ею, и она потеряла сознание.
Инкуб держал сознание детей во сне, чтобы они не проснулись от воплей кошки и затем от воплей Ноктурны. Когда все было кончено, дом погрузился в страшную тишину. Необходимо было действовать быстро.
Он проник в сознание Наташи и вытащил оттуда сведения о Стасе Волиной. Хочет того Наташа или нет, но ей нужно оказаться как можно дальше от матери. И балет казался ему прекрасным способом достичь двух целей одновременно.
Ирина подскочила на постели в холодном поту, на улице уже светало. Спотыкаясь о раскиданные вещи, вышла в коридор, дошла до ванны и умылась, проводя мокрой рукой по шее и груди, чтобы смыть неприятное ощущение от сна. Она чувствовала себя усталой, опустошенной, измученной. Посмотрев на свое бледное отражение в зеркале, села на унитаз, все еще отирая лицо мокрой рукой. А когда встала, заметила кровь в воде. Тело и впрямь болело, было нехорошо.
Она вернулась в спальню и только сейчас осознала бардак, который в ней творился. Ночью здесь были воры, а она и не заметила? Глупость какая, она бы проснулась. И тут она увидела серый хвост, выглядывающий из-под груды платьев. Приподняла одежду и еле сдержала вопль, увидев труп кошки.
Скорее, надо все убрать, пока не проснулись дети.
Лихорадочно метаясь, завернула кошку в какое-то платье, оделась, выбежала во двор, схватила лопату и пошла копать яму, молясь, чтобы земля не была замерзшей. Но на улице уже вовсю царила весна: уже проросла трава через опрелые листья, почки лопнули и появились листья. Похоронив кошку, она вернулась в дом. Что-то подсказывало, что виновницей гибели животного была она сама. И ужас от того, что она не помнит, как это случилось, обжигал ее.
Наташе позвонили во время завтрака. Девочка побледнела, услышав новости о том, что Стася Волина ночью пыталась покончить с собой и находится сейчас в больнице. У девочки нервный срыв. Вторая балерина тоже разнервничалась, уверенная, что роль Жизель проклята, и с ней тоже что-то случится. Она уступила первенство Наташе.
— Мне придется вернуться в Москву, мам, — Наташа торопилась допить чай. — На репетицию нужно ездить каждый день.
— Я отвезу тебя, мы с Сашей вернемся дня через три. Еще куча дел по бумагам, — Ирина машинально отвечала, размышляя о другом.
Они закупили продуктов, она приготовила дочери суп и второе на несколько дней и уехала, оставив Наташу около метро — девочке нужно было на репетицию.
Она не сразу вернулась домой: Ирина отправилась к врачу. Тот не нашел никаких нарушений, направил на анализы, прописал успокоительное.
По дороге на парковку, она завернула в небольшую церковь.
Она редко заходила в храмы, но сегодня ей было необходимо почувствовать себя защищенной. На сердце было неспокойно. Она чувствовала, что вина за гибель кошки — ее, и убийство камнем лежало на совести.
Она купила свечку, подошла к иконе Богородицы, зажгла фитиль и попыталась сосредоточиться на своих невеселых мыслях, прося защиты у Бога. Она разглядывала отрешенный, печальный взгляд Марии, когда заметила, как из уголка глаза иконы поползла темная слеза. Оставляя кровавый след на живописном слое, она стекла с оклада и упала на пол. Свеча в ее руке потухла. Ирина, дрожа от ужаса, метнулась к другой иконе, святому Николаю Чудотворцу, но и из его глаз полились кровавые слезы. Все свечи в храме потухли разом.
Глаза святых словно обжигали ее, принося боль и ужас. Она выбежала из храма. Долго хватала ртом воздух, приходя в себя. Потом, вспомнив, что рядом есть католический костел, она неверным шагом отправилась туда. По дороге она пыталась найти разумное объяснение случившемуся: несомненно, во всем виноват этот чай, что она пьет. У нее просто галлюцинации, надо выкинуть оставшуюся смесь и попытаться успокоиться.
Костел из красного кирпича выглядел мрачно, но Ирина, преодолев страх, вошла внутрь. Играл орган. Здесь не было икон, и она приободрилась. Прошла поближе к алтарю и села на скамью. Какая разница, где молиться, если нужно обрести душевный покой?
Орган повышал интенсивность и силу звука, Ирина беспокойно подняла голову. Воздух задрожал от очередного аккорда, оглушая прихожан. Люди поднялись со скамей, с беспокойством перешептываясь.