— Ильвир, я хочу, чтобы ты переехал со мной в Венецию. Я создам тебе все условия для работы, помощников, материалы, любые знания. Ты мне нужен, а ездить каждые полгода в Ирландию я не могу. И твоя дочь…
— Что моя дочь? — Ильвир ощетинился сразу.
— Ты и сам знаешь. Ведьму нужно обучать, иначе она может причинить вред.
— Кто ты такой? — дрожь прошла по позвоночнику карлика. До сих пор он считал, что может, эти странные вспышки вокруг девочки и ее способность двигать предметы, уйдут со временем, и никто не успеет заметить. Только в самом госте тоже было что-то колдовское, демоническое, отчего держаться от него хотелось подальше.
— Я могу ей помочь.
— Нам не нужна ничья помощь. Мы прекрасно живем и здесь.
Граф Виттури кивнул, забрал заказ, заплатил, но нового заказа не сделал. Вышел из кузницы, мельком взглянул на девочку и уехал.
Когда Рита пошла учиться в школу, то очень быстро стала предметом насмешек: Ильвир провожал и встречал ее, путь в поселок от их уединенного домика был неблизкий, и он боялся отпускать дочь одну. Мальчишки дразнили, ставили подножки, дергали за волосы, крали ранец, забрасывали его на дерево и кричали:
— Пусть твой папаша допрыгнет, малявка!
Рита научилась лазить по деревьям, привыкла к избитым в кровь коленкам и синякам. Она слушалась Ильвира: он строго-настрого запретил желать зла насмешникам. Но иногда так хотелось! В минуты особо острой обиды она чувствовала гудение в ушах и видела легкие искорки в воздухе: ее естество словно ждало, что вот- вот она даст ему волю.
— Эй, долговязая, папаше нос утри, вон он семенит!
Визг и хохот мальчишек. Рыжая девочка до боли прикусывает губу, чтобы не взорваться. Она берет ранец и спешит навстречу отцу. Это второй год школы. Насмешки и шутки все злее и злее. Мальчишки растут, а вместе с ними растет их нетерпимость к слабым.
Все они уже на голову, а то и больше выше Ильвира. И она замечает с ужасом, как они обгоняют ее и всемером обступают отца. Джейк, самый задира из всех, толкает карлика в плечо.
Звон в ушах стал таким громким, что она еле расслышала слова Джейка, Ильвир попытался миролюбиво решить конфликт:
— Рита, пойдем.
— Ты меня игнорить решил, урод коротконогий!
И Джейк, сделав подсечку, повалил Ильвира прямо в лужу.
И еще топнул по воде, чтобы брызги упали его жертве на лицо.
— Вы все чудовища!
Мальчишки обернулись: малышка Рита вся в слезах, сжимая кулачки, с красным от ярости лицом стояла у них на дороге.
— Проклинаю вас!
— Нет, Рита! — вопль отца она слышала словно за завесой гула и искрения. Часть ее хотела остановиться, но ее несло словно на гигантской волне. Она уже не могла прекратить это желание заставить их заплатить за обиду.
— Чтоб ты сдох, Джейк, а вы все поплатились за свою жестокость!
— Посмотрите-ка, у нас тут задавака, — Джейк схватил ее и бросил к Ильвиру. — Ты такая же уродка, как и твой папаша, вот и сиди с ним в луже.
Мальчишки, смеясь, ушли.
А на следующий день, придя в школу, она узнала, что Джейк и ребята наелись каких-то диких ягод и отравились. Джейка врачам спасти не удалось.
Очень скоро слух о том, что Рита прокляла их, распространился по школе. Ее обходили стороной. А в спину бросали «Чудовище!». Ильвир забрал ее после занятий, и они почти бегом шли до дома.
Войдя в гостиную, она увидела два чемодана и четыре коробки.
— Нам нужно уехать, очень скоро жить здесь станет невыносимо.
Рита расплакалась.
— Ты тоже думаешь, что это я.
— Я думаю только о том, как уберечь тебя, — возразил Ильвир.
— И куда мы поедем?
— В Венецию.
Из аэропорта их забрал светловолосый водитель, который честно старался разговорить необычных пассажиров. Но и карлик, и рыжая девочка молчали.
Такси доехало до автобусной станции, дальше пожитки и пассажиров погрузили на катер, который помчался по каналу. Рита никогда не видела таких красивых домов, и тем более, стоящих на воде. Этот город казался волшебным и магическим, словно ее перенесли в сказку.
— Вы, должно быть, ошиблись, — Ильвир запротестовал, когда катер причалил к великолепному палаццо, а навстречу вышел дворецкий в ливрее.
— Я никогда не ошибаюсь, — подмигнул им капитан катера. — Граф Виттури живет здесь. Это знает вся Венеция.
Впервые войдя во дворец, девочка онемела от красоты и роскоши, которые обрушились на нее неиссякаем визуальным потоком. Все было изящным, элегантным, продуманным до мелочей. Она в глубоком потрясении крутила головой, чувствуя, как это богатство поглощает ее без остатка, безжалостно стирает предыдущие представления о красоте.