Его хватка ослабла, и она смогла свободно обнять его, запрокинув лицо, смотрела в его глаза, и для нее там был мир, а вселенная в кольце его рук. Он ничего не ответил, просто сомкнул ладони на ее лице, убрал пряди волос со лба, запустил пальцы в волосы, притягивая ее к себе. Он целовал ее веки с еще мокрыми от слез ресницами. И было в этих легких поцелуях нечто сакральное. Словно он совершал ритуал поклонения преходящему: быстро исчезающей красоте, наивности и чистоте, которые от его прикосновений могли исчезнуть и обратиться в прах. Но одновременно он уличал себя в слабости. Чем больше его губы пробовали нежную и теплую кожу ее век, солоноватую влагу на прохладных щеках, тем больше хотелось ощутить тепло и нежность ее девичьих губ. Но он опасался, что она потеряет свое очарование, станет еще одной земной женщиной, которых так легко брать.
Поцеловать ее в магическом круге друидов, пока она так и излучает энергию. Чего ему стоило? Но после обвинений, не хотелось черпать из нее силы, это было бы слишком неправильно. Проклятая, проклятая Старая Волчица… Сколько она вложила в эту девчонку магии земли, что он почти уступил.
Но нет… Настя просто не заслуживает быть только источником сил для него или кого-либо еще. И он это Старухе докажет.
— Не могу, Настя. Прости.
Он так бережно держал ее, словно она была сокровищем, а хотелось, чтобы он ее сломал.
— Даже этого мне не узнать, да? Тогда пообещай мне, — чистые, прозрачно-зеленые после слез глаза девушки с любовью смотрели в черную душу демона.
— Все, что угодно…
— Не убивай меня просто так. Спасая. Не хочу, чтобы моя смерть была напрасной. Если мне нужно умереть, то хоть ради чего-то хорошего. Так даже лучше, правда?
— Правда, — солгал он.
ГЛАВА 14
Утром все было затянуто тучами, моросил дождь, холод и сырость пробирались в комнаты, агенты одевались торопливо, мечтая уже о солнце Барселоны.
Демон ждал их около машины, в своей черной куртке и водолазке, мрачный, с мокрыми от дождя волосами. Он холодно скользнул взглядом по сонной и грустной Насте, по полной сил Рите, по серьезным лицам остальных.
Рассевшись по машинам, они отправились в аэропорт.
Глядя на мелькание дворников по лобовому стеклу машины, демон гадал, может ли им помочь в борьбе с Ноктурной то, что они узнали, побывав в ее лесу.
О том же, лишь бы не думать о демоне, размышляла Настя. На ее одежде еще сохранился кое-где налет пепла, помогавший понять, что вчерашняя страшная бродилка была абсолютно реальной. И оттого хотелось найти всему, что произошло, объяснение или придать смысл. Лишь бы не думать о том, как капли дождя стекали сегодня по щеке графа Виттури, лишь бы не вспоминать о вчерашнем фиаско с попыткой поцеловать его. Ну, что он за человек такой? То сам хочет поцеловать, то ей отказывает, мучение одно с ним! Чего ему стоило уступить?
Габриэль смотрел на размытые зеленые пятна за окном и напряженно думал, почему ему казался таким знакомым дом Ноктурны. Ангел напряженно тер виски и пытался сконцентрироваться, но все, о чем он мог думать, как ни странно, была музыка. Мелодия сочинялась на ходу, он отстукивал ее пальцами по коленям, и хотя мог поклясться, что никогда не играл на пианино, испытывал сильнейшее желание пробежаться пальцами по клавишам. Ему было странно это желание, но в последнее время вокруг происходило столько всего странного, что уже ничего не удивляло. Единственное, что он ярко осознал вчера: Настя встретилась на его пути неслучайно.
Он как-то связан с ней.
В самолете Папа Римский дождался момента, когда Габриэль, сидевший рядом с Настей, выйдет в уборную, сел на его место и выдвинул очередную мысль:
— Этот синеволосый тебя узурпировал, ты заметила?
Настя пожала плечами.
— Мне все равно.
— Ты не заболела? — Папа Римский участливо наклонился к ней. — Обычно ты выглядишь немного оживленнее. А сейчас такое ощущение, что из нас двоих призрак — ты.
— Возможно, так и есть.
Настя прислонилась лбом к холодному стеклу иллюминатора. В конце концов, ничто не имеет значения. Если мир катится к чертям, если она умрет в любом случае, то вообще ничего не должно ее интересовать.
— Я вот подумал, а может, этот синеволосый — твой ангел-хранитель, а адская тварь — твой персональный демон-искуситель? Интересный у них дуэт может получиться. Я бы выбрал демона, ангел какой-то странный. Как душевнобольной все равно. Да и зачем тебе ангел-защитник, если демон готов пожертвовать собой ради тебя?
Настя усмехнулась. Как же! Готов он пожертвовать… единственное, чем он готов пожертвовать — ей самой. Сам же сказал, что для этого ее готовит и пестует. Как же обидно, когда ты — всего лишь игрушка в руках высших сил и ничего не решаешь сама! Тебя двигают по шахматной доске, словно пешку. А ты и рада поначалу, а потом уже не можешь выйти из игры.