Я споткнулась повторно и, кажется, бесконечно долго летела вниз.
В чертову бездну.
В саму тьму.
Великий правитель выжидал, позволяя мне осмыслить сказанное, не вмешивался и не вколачивал в крышку моего гроба последний гвоздь. Мы остановились невдалеке от выкрашенной в белый беседки, и мне дико хотелось плюхнуться на ажурную скамейку, но ноги не двигались.
— Это какая-то ошибка, — пролепетала я, чувствуя, как озноб пробегает по телу.
Не мог Стэн покушаться на кого-либо. Он же добрый и правильный. Герой моего детства. Образец для подражания.
— Исключено. Вина давно доказана и зафиксирована. Сожалею, что вы узнаете о предательстве брата таким образом.
— Но если… если он виноват, почему тогда… — я глубоко вдохнула, чтобы не сорваться на истерику. — Почему меня пригласили на отбор?..
Ведь есть негласное правило: на семью виновного ложится забвение. Они становятся мертвы для общества. Их имена попадают в списки нежелательных гостей. Но отец ни о чем таком не слышал. Пусть наш городок и далекий, и маленький, но информация обязательно бы долетела до Росстара, а меня никогда бы не подпустили к императору.
Бред какой-то.
— Получив запрос от вашего родителя об участии в отборе, я сначала не поверил своим глазам, — хмыкнул великий правитель. — Но ваш род один из древнейших в северной провинции, ваши прадеды защищали империю, а ошибка вашего брата не должна тенью пасть на всю семью. Кроме того, мне было любопытно посмотреть на вас.
— Вы шутите?
— Нисколько. У вас поразительное досье, леди Виктория. Брат — скрывающийся преступник, а вы чисто случайно сталкиваетесь со мной глубокой ночью.
Нет, он всё-таки издевается!
Мне срочно нужно отдышаться, пока не случилось чего-нибудь непоправимого.
Перед глазами начало рябить.
Император Эдвард ждал моего ответа с каким-то особым любопытством.
— Повторяю, я не шпионила.
— Верю, — легкая улыбка коснулась его губ. — Впрочем, мне показалась сомнительной та встреча. Но теперь я признаю, что бывают совпадения. Не злитесь, напротив, задумайтесь вот над чем. Я честен с вами, открыт и готов выстроить отношения с нуля, без оглядки на случившееся. Я попрошу поднять документы по делу вашего брата, и вы ознакомитесь с ними лично.
Честен…
Лучше ли мне стало от его честности? Так бы знать не знала про брата, считала его зазнайкой.
А теперь…
Зачем он на это пошел? С какой целью? Чем император шести земель насолил Стэну?
Час от часу не легче.
— Постойте, а вы не думаете, что… — мысль пришла внезапная, и мне самой подурнело от неё.
— Что? — опасно сощурился мужчина, будто бы читая меня насквозь.
— Если мой брат беглый преступник, а я участвую в отборе, то… мы можем быть в сговоре, — я запиналась, теряла окончания. — Он убил невесту, чтоб расчистить мне путь к трону. Чтобы… ну… добраться до вас. Теперь вы убеждены, что я — не шпионка, а убийца… Боги, скажите, что вы так не думаете!
Я обхватила лицо ладонями и почувствовала, как задыхаюсь.
Глупость, конечно, несусветная, зато как складывается. Таинственный незнакомец из подворотни, жуткая кончина южанки, случайное столкновение с экипажем — всё прекрасно вписывалось в рамки сговора.
— Нет, леди Виктория, клянусь, эту версию я отсек тотчас, как она пришла мне в голову. Почерк не похож. Стэн Кёрн не из тех, кто стал бы прятаться за спиной младшей сестры или хладнокровно убивать невиновных людей. Возможно, у него есть мотивы желать смерти, но только моей.
Прозвучало жутковато.
Поскорее бы увидеть документы и разобраться: что конкретно произошло между ним и Стэном?
Виновен ли он по-настоящему? Смогу ли я обелить его имя?
— Замерзли? — вдруг спросил император и накинул мне на плечи свою куртку.
Чем окончательно запутал меня в своих чувствах к нему.
Чего он добивается, почему то строг и холоден, то делится сведениями, которые мне, по-хорошему, знать незачем? Проверяет, ощупывает?
— Зачем вы мне всё это сказали? — не выдержала я, когда мы вернулись к замку, и молчание, сопровождавшее нас, становилось уж слишком плотным.
— Вы имеете право знать, — пожал плечами мужчина, открыв передо мной дверь. — Добрых снов, леди Виктория.
На секунду его взгляд задержался на мне, забрался под самые нервные окончания, въелся самым смертельным ядом, лишая возможности дышать.
— Вам тоже спокойной ночи.