- Кто это? Почему стало так холодно? Я ещё не готов... Мне нужно... - в этот момент доктор издал последний вздох, и я ощутил как, Дан-эн-Нян, подхватив его душу своими острыми когтями, с филигранной, оттачиваемой веками сноровкой вырвал её из плоти, унося вдаль, в Царство Забвения. Тело Бейкера обмякло, и я, глядя с печалью и болью на то, как опустилась на грудь его безжизненная голова, тихо прошептал:
- Прощайте, доктор...
Несмотря на всю трагичность момента - медлить было нельзя. Все видели, как я проходил через городские ворота в компании доктора, и я же был последним, кто разговаривал с ним. После его исчезновения - ко мне могли возникнуть вопросы, на которые мне совсем не хотелось бы отвечать. Более того, мэр, с гвардейцами, могли бы обыскать дом и обнаружить тела. Теперь - я должен был действовать быстро, как можно скорее завершив это дело и покинув город. Помимо этого, медлить с ритуалом тоже не следовало: душа недавно умершего человека, безусловно, неизбежно менялась, но в ней оставалось больше человеческого в привычном для нас понимании, что существенно упрощало опрос.
Приблизившись к кровати, я взвалил бездыханное тело доктора на свои плечи и спустился в подвал так быстро, как смог. Поместив труп доктора возле тела Харрела, я торопливо вернулся к столу, выкладывая собранные травы из сумки. Спустя минуту содержимое моих алхимических приборов уже вовсю бурлило, дымило и источало характерные ароматы, в то время как я терпеливо бормотал под нос слова необходимых заговоров, последовательно истолчая в однородную кашицу две порции водной дрёмы, две порции каменной слезы, две порции гвинлока и порцию сатанинской удачи.
Вскоре я уже держал в руке дымящий синеватый отвар, жар которого обжигал мои кровоточащие ладони даже сквозь дублёные перчатки. Стигматы Зверолова открывались.
Подготовив то место, с которого должно было начаться моё новое путешествие в Храм Жертвоприношений, я плотно и надёжно связал себя, надёжно закрепив узлы, и, залпом выпив зелье, успел лишь выронить его на холодный каменный пол до начала первой волны болезненных судорог.
Начинался приступ. Времени, как обычно, имелось катастрофически мало. Преодолев волевым усилием адскую боль и принуждая себя оставаться в сознании, я произнёс:
- Деурру меллас гениус софээль канээль эльмиахрихол хаамиах хаэрэзол! Вохалл Николас Фэрпойнт, Хареш-аль-Дорем, хассиус дамэй йахсанул!
(Подними меня на своих крыльях и отнеси в Храм Жертвоприношений! Я, Николас Фэрпойнт, Говорящий-с-Мёртвыми, и я приказываю тебе!)
Демон услышал. И покорно выполнил приказ. Впрочем, в его понимании, - человек, даже отдающий команды, которых он не мог ослушаться, не был, да и не мог быть его повелителем или хозяином, наделённым реальной властью. Зверолов был лишь тем, кто, владея нужными знаниями, до поры до времени, мог направлять, водя за нужные нити. Во всяком случае - человеку хотелось в это верить...
- Вахалла я адеос зора провено хэмэхонзеваллех! - промолвил я, выбрав из множества дверей ту, полотно над которой изображало человека с перекошенным лицом, ронявшего из рук чашу. Это означало: «Я пришёл сюда, чтобы разделить боль отравленного!».
Ожив, изображённый на полотне человек забился в мучительной агонии, а дверь покорно отворилась. Сначала меня, как, впрочем, и обычно, ожидал Алтарь Пути. Возложив на него руки, я произнёс с ритуальной торжественностью:
- Воххал севохархайлон иесор ярон носеени ягелору. Шемуэля хассатон шаддайл: хамайл!
(Я ищу одного из бесконечной толпы безымянных. Слово, которое он услышит: знание!)
Напоив жертвенный Алтарь своей кровью, я оставил его, возложив кровоточащие ладони на Алтарь Знака:
- Воххал севохархайлон амарзайём шавайт хушезаваар. Иахелла хэхора даяхэлл шимуэля хассатон шаддайл: Таланос, тетраграмматон!
(Я ищу того, кто уже скитается по Царству Забвения, но был рождён в моём мире под знаком Таланоса, ткача времени!)
Последний Алтарь, как обычно, не предвещал никаких неожиданностей:
- Воххал Николас Фэрпойнт, Хареш-аль-Дорем, хассиос дамэй йахсанул, йахха халаэльямелох хадламм кальптип тафтэру лахэл. Тэтурэшироз: Дан-эн-нян ягелор иехайм!
(Я, Николас Фэрпойнт, Говорящий-с-Мёртвыми, и я приказываю тебе. Расправь свои крылья над Царством Забвения. Твоё имя: Дан-эн-Нян, уносящий души!)
Покончив с этим, я спешно оставил жертвенное помещение с окровавленными Алтарями и, всё ещё морщась от боли и судорог в пронзённых ладонях, прошёл в Зал Откровений, встав на середину. Подняв окровавленные руки на уровень своих глаз и показав незримым обитателем Храма Жертвоприношений свои свежие раны, я произнёс: