— А ты у нас острослов, да? — поинтересовался тот же грубый, рычащий голос. — Ну-ну, болтай себе пока.
— В закутке с недельку посидит — и совсем иначе запоет, — заявил его товарищ. Он забавно растягивал букву «о». Так у нас на севере некоторые народности разговаривают, про это даже шутки в народе ходят. Но сами северяне на них не обижаются, незлобивый они народ, неконфликтный.
Упоминание некого «закутка» явно пришлось служителям закона по нраву. По крайней мере, тот, что за моей спиной торчал, довольно загоготал прямо мне в ухо. Я поморщился от отвращения — то ли про чистку зубов он никогда в жизни не слышал, то ли предпочитал утреннюю яичницу запивать кружкой кошачьей ссанины. Скользкий горячий комок подкатил к горлу, и я зажмурился, превозмогая рвотные позывы.
Хотя переживал зря — все равно блевать этому телу нечем. Марк-Андрей давно не баловал себя такой роскошью как полноценный прием пищи.
Послышались приглушенные стоны — кажется, мои незадачливые обидчики потихоньку приходили в себя. Особенно раздражал заика. Ныл и ныл на одной ноте, как лесной комар, вьющийся около уха. И достал он, похоже, не меня одного.
— Да захлопнись ты, — прикрикнул на него третий голос, — подумаешь, мясцо проткнули слегка, а воет так, будто кишки наземь выпустили. Вот молодежь хлипкая пошла, конечно… Как низко пало урсийское дворянство!
После этой пламенной речи раздался шлепок. Заика последний раз охнул и затих.
— Тык ежели кишки выпустить, Акимыч, человек, напротив, быстро становится тихий, спокойный, — заржал державший меня мужик, — к препирательству и опрометчивым действиям не склонный.
— Тоже верно, — отозвался невидимый Акимыч и тут же раздраженно добавил, — ну что, соколики, в управление поедем или прямо здесь показания снимать будем?
«Соколики», однако, на беседу оказались не настроены — одного не беспокоило ничего в мире, кроме собственных яиц, другой вообще утратил способность издавать звуки, а заика продолжал жалеть раненое плечо.
Я почувствовал, как губы поневоле расходятся в ухмылке. Хорошо все-таки поработал, не сплоховал. Умеешь еще, Каммерер, могешь.
Руки выкручивали умело, но без лишнего трепета к задерживаемым. Видать, манеры у служивых везде одинаковые, как на подбор. Ментальность, что ли, такая у них? Схватили за запястья, рванули так, что чуть из хлипких суставов не вывернули, после чего на них (запястьях) сомкнулось холодное железо, и веселья у меня сразу поубавилось. Настроены эти мужики оказались серьезно, и простым выговором я тут явно не отделаюсь.
— Ну как ощущения? — поинтересовался бесенок, выглядывая из кармана, — уже скучаешь по былым временам, м? Когда законники под козырек честь отдавали.
Я сконцентрировался. Это оказалось делом непростым, от голода доходягу мотало и мысли путались, но все же телепатический сигнал прошел. Пусть так — если эти бравые жандармы поймут, что я с воздухом разговариваю, то упрячут, чего доброго, в богадельню. А оттуда знакомиться с миром будет гораздо сложнее. И самому черту лучше не высовываться, а то бог весть за кого примут. Еще на костер отправят.
— Есть такое, — ответил я. — Не высовывайся лишний раз. Если тебя увидят — снова домой поедешь. И я к тебе в гости. А в идеале наколдуй себе невидимость и неслышимость для окружающих.
Бес тут же слился с пространством. Видно, было только когда он шевелился, переливаясь неоднородностью воздуха под определенным углом. Напоминало это одного монстра из фильма… уже не вспомню. В общем, пришелец там был, гонял по лесу людей и имел костюм, которой ему эту саму маскировку давал. Сливался с окружением. Но не полностью, а тоже вот так «дребезжал» в воздухе контурами.
— Может, взятку им толкнем? — предложил мой спутник, — у этого в карманах настоящие залежи. Сам посмотри, чего тут только нет! Тряпица, камушек, обрывок листа из какой-то книги, корка от пирога и целых две монеты! Предложи, вдруг кто и соблазнится!
С довольным ехидным хихиканьем он замолк и исчез в кармане. Я вздохнул. Вот навязался-то на мою голову, мелкий пакостный говнюк. Внимательнее контракт надо было читать в первый раз, когда мне его на сдачу всунули, как «очень полезный довесок, который по вкусу может определять содержимое крови, болезни, чувствовать приближение сторонних лиц и их намерения и еще многое другое, только спроси».
— Ты давай не бурчи там, — ожил голос за спиной, — мы с тобой, паря, беседовать будем. Предметно.
С этими словами он грубо меня развернул. Тут-то я наконец и разглядел нового знакомого. Передо мной стоял грузный мужик лет сорока пяти с плоским рябым лицом. Глаза большие, чуть навыкате, из-за чего казалось, что он чему-то очень удивлен, но взгляд суровый, жесткий. Как и подобает законнику. Мужик поскреб толстую шею в пятнах, вздохнул и произнес: