Поэтому слова Покровского удивили. Снаряжать целую дружину для борьбы с этим когтистым-клыкастым сумасбродом как минимум нерационально. Все равно что из пушки по воробьям палить. Хватит и одного демонолога среднего класса, либо двоих со слабым контрактом.
Я бы раньше на такую ерунду и размениваться не стал, отправил бы подмастерьев — им поразмяться всегда полезно.
— А ты уверен, — шепнули мне в ухо, — что правильно его понял? Слова с понятиями у них тут от ваших вполне могут отличаться. Поэтому, если вдруг окажется, что «чертями» они называют вообще всех адских, даже Предвечных, тебя ждет бо-о-ольшой сюрприз, Каммерер.
Такая вероятность действительно была, но пугала не слишком. А вот уж чего совсем не хотелось, так это просидеть еще хоть пару минут в кабинете господина Покровского. Поэтому почему бы не предложить достопочтенному комиссару свои навыки?
— Чертей, — подтвердил Покровский. — Разговор придется отложить, Митасов. Как я уже сказал, обед тебе и черный чай принесут.
Он выдвинул ящик стола и принялся сосредоточенно перебирать лежащие внутри предметы. Выложил на столешницу длинный узкий футляр из черного дерева, склянку, доверху заполненную желтым порошком и… ржавую иглу, наподобие той, которой пользуются портные.
— Это что же он, трусы заштопать моему брату собирается? — развеселился бесенок
Я мысленно шикнул на него.
— Рот.
— Что, «рот» — переспросил бесенок.
— Закрыл. Не ты ли мне обязан о всяком докладывать, что вокруг происходит, а?
— Ну, я.
— Головка ты. От патефона. Смотри на иглу внимательно.
Я увидел, как у моего подручного демона глаза заползли непроглядной чернотой. Они стали напоминать две маленькие черные дыры.
— Ух. А ведь действительно. Правда силы в ней… с гулькин хрен.
— Факт. Но это не отменяет ее пользы.
Есть на том и этом свете умельцы, которые подобным способом закрывают разломы и бреши в пространстве — буквально сшивают их. Сам я этим никогда не занимался. Оно мне без надобности. Получается, конечно, действенно, по итогу ни следа не остается, даже крохотной червоточинки. Но энергии этот процесс у мастера забирает столько, что потом несколько дней отлеживаться придется. Такими темпами, если не обзавестись подпиткой, начинаешь в тридцать выглядеть на восемьдесят.
Так, может, и Покровскому на самом деле не пятьдесят пять или шестьдесят? А просто жизнь тяжелая…
Но додумать эту мысль я не успел, потому что начальник наскоро побросал футляр и склянку в сумку, висевшую на подлокотнике кресла, сунул иглу в карман и заторопился к выходу. Я тоже вскочил. Черта с два я буду коротать тут часы с Сомовым.
— Сергей Вениаминович!
Он круто повернулся и уставился на меня.
— Чего тебе? Я щас с ног собьюсь, Митасов, до Грушевского отсюда на конке знаешь сколько переть надо? Там ЧП, срочно реагировать надо, некогда мне тут с тобой лясы точить!
Понятия не имею, если честно. Но ведь Андрей мне подскажет, так? Так?
— Я могу вам помочь, — сказал я. — С этим самым ЧП.
— Не глупи, — отмахнулся он. — Дружина уже поднята в ружье. Там ребята опытные, стреляные, серы понюхавшие. И без тебя разберутся.
— Вы же сами сказали, что чертей много, и любое преимущество на счету, — заметил я, — так почему бы не бросить на чашу весов еще один камень? Я не только магию контроля освоил, — зайду с козырей. — А у вас, я вижу, дела совсем тяжело идут. Не так много магов, латающих дыры осталось. И вам-то далеко не за пятьдесят. Я прав?
Покровский крякнул и потер лоб ладонью. Он взмок, то ли от духоты в помещении, то ли от напряжения. Я терпеливо ждал. Давай, дядя, тебе же очевидно нужна помощь — если тут даже на поимку чертей дружина выезжает, то дела совсем не на высоте.
— А ты тот еще увесистый камушек, — хихикнул бесенок, — глист оборванный, хехе, ай!
Резко хлопнуло под потолком, и каскад искр брызнул вниз. Я поднял глаза — это не выдержала напряжения и все-таки лопнула одна из лампочек. Маленький взрыв поставил точку в размышлениях Покровского. Он выматерился сквозь зубы и шагнул ко мне.
— Только без глупостей, Митасов, — процедил он, извлекая из кармана ключ от наручников, — выкинешь какой-нибудь фокус или слинять попытаешься, и я тебе в два счета голову откручу.
— Не в моих правилах бегать, Сергей Вениаминович. Слово дворянина.
Покровский хмыкнул.
— Знал бы ты, как дешево оно нынче стоит.
Щелчок — и тяжелые, давящие кольца на моих запястьях разжались.
— Оно дешево стоит у тех, кто честью торгует. А я не торгую.