— Можете, — спокойно ответил я, не подавая виду. — Я хочу купить костюм. Мой совсем износился.
— Я вижу. Ой, — она приставила ладонь ко рту, словно испугалась, что сказала какую-то глупость. — Простите меня, господин! — он наклонила голову.
— Все в порядке, — я поднял ладонь в примирительном жесте. — Подскажите, вы можете снять с меня мерки и пошить новый костюм? И подобрать что-то свежее на сейчас.
— Конечно! Одну минуту, господи…
— Митасов. Андрей.
— Да, одни минуту, я схожу за рулеткой! — пискнула чудо и скрылась в подсобке за прилавком. Пока она шумно копошилась, я ходил между стеллажей с вешалками и рассматривал мужские костюмы на любой манер. Для отпетых франтов и щеголей с расфуфыренными воротниками и бросающимися формами. Строгие классические костюмы, черный низ, белый верх.
И нечто… что мне пришлось по душе.
Длинный черный плащ в комплекте с белой рубахой и безрукавкой. Обычные плотные штаны без стрелок и сапоги. В комплекте ко всему шла трость и шляпа. То, что надо.
— Господин! — отозвалось чудо. — Я готова снять мерки.
Звякнул колокольчик.
— Ну што ты, красавица, одна тут отдыхаешь? — раздался один голос.
— Аг-га, од-дна? — поддакивал второй.
Я их не видел, но точно мог сказать, что первого слышу впервые в жизни. Второй же мне явно уже был знаком и знакомство наше было не самым приятным. Хотя бы потому, что мой кулак до сих пор помнил форму его челюсти.
Девица снова пискнула и замолчала. Я выглянул из-за стеллажа и увидел как первый долговязый хлыщ прижал ее к дальней стенке и абсолютно нагло лапал за все, что ему попадалось под руки.
— Чево умолкла, а? — наседал первый. — Гони бабки, время платить комсу!
— Д-да! Ты же не х-хочешь обидеть господина Кес-слера?
Перехватив понравившуюся мне трость, я обошел стеллаж и встал у входной двери.
— Манеры.
Шпингалеты громко щелкнули, вставая в пазы.
— Лицо, — засов с громким древесным шорохом перекрыл путь к отступлению.
— Мужчины, — я указал окончанием трости на заику. — А ты, кажется, так это и не усвоил.
Глава 26
Теперь это мое ателье
— XX VI —
Наши взгляды встретились, и по тому, как сжалась и без того узкая морда заики, стало понятно — он меня тоже узнал. В глазах немедля появилось удивление и даже недоверие. Словно он ожидал увидеть кого угодно, но не меня.
Что ж, это вполне объяснимо. Повстречать в не самом модном, но все же приличном ателье мальчишку, который недавно чистил тебе ботинки — из ряда вон выходящее происшествие. Но смутило его даже не это, не мое стремительное возвышение.
Нет. Просто Марк-Андрей Александрович Митасов, кроткий, забитый и неспособный дать сдачи мальчишка, исчез без следа. Его место окончательно занял я. Понимание этого простого факта витало в воздухе — мы с заикой оба знали.
Но к его товарищу это понимание пока не пришло. Что ж, через пару минут он его обретет — в этом не было никаких сомнений. Заика тем временем потер плечо. Вспомнилось, наверное, ощущение ножа, засевшего в мякоти.
— Слышь, парень, — начал товарищ заики. Голос у него был глухой и глумливый, очень подходящий такому отребью, — Лавочка сегодня закрыта. Переучет у нас, видишь? Сейчас вот с товарищем будем иметь беседу. Ты ведь не против такого прозвища, да, храбрая портняжка?
И он заржал, указывая на девушку. Та испуганно сжалась и даже не пыталась сопротивляться. Нормальная человеческая реакция в состоянии паники. Ее дыхание, частое и тяжелое, давало понять, что психика уже на грани. Я перевел окончание трости с заики на его спутника.
— Раз уж ваши предки не удосужились вложить хотя бы немного вежливости в ваши головы, то это придется сделать мне. — сказал я. — Усвоить ее вам будет трудно и тяжело, но тут ничего не поделаешь — жизнь дает жесткие уроки.
Товарищ заики усмехнулся, обнажив желтые от табака зубы.
— Дуй за деньгами господина Кесслера, да поскорее. Если обернешься за пять минут, мы потом с тобой тоже быстро закончим. А пока погутарим с этим франтом.
Он цыкнул языком и кивнул заике. Но тот не двинулся с места. Напротив, даже отступил от меня. Ненамного, всего на пару шагов, но жест получился красноречивый.
Я усмехнулся.
— Похоже, твоему подельнику вселенная отсыпала чуть больше благоразумия, — губы разошлись в чуть более хищной улыбке. — А может болят старые раны. Подскажешь ему в чем правда? — обратился к заике.
— Саня, ты чего? — гнилозубый уставился на заику с удивлением. — Сдрейфил, что ли? Да мы его соплей перешибем, сосунка этого. Давай, как обычно, ты справа заходи, я слева.