«Тебе больше не о чем волноваться?» — отрезала прародительница Кетсыларов.
— Есть. Друг у меня пропал в ваших мирах. Инк рес Плой. Не слышала, бабушка?
«Не слышала, "внучка", — с плохо скрываемым ехидством ответила покойница. — Не до людиков мне. Великая Маттоттена призвала справедливость вершить».
— Желаю успеха, — пожелала я, не зная, что ещё можно сказать в этой ситуации.
«Да, добрый посыл нам с тобой не помешает», — согласилась собеседница.
— Нам? Я-то здесь каким краем? Мне бы Инка найти и к папеньке на свадьбу успеть. Свою демоническую справедливость вы сами возрождайте. Без меня! Тем более что по вашим законам во всём плохом всегда виноваты люди.
После этих слов я перестала чувствовать чужое присутствие в своём сознании.
— Вот и славно! Вот и хорошо! — констатировала я, заканчивая уборку в комнате Кетсыла.
Но моя радость была преждевременной. Мадам Кетсылар молчала недолго:
«Слушай, у меня есть предложение».
— От которого я не смогу отказаться?
«Надеюсь. Ты помогаешь мне, а я посодействую в поисках твоего людика».
— Согласна! — не задумываясь согласилась я, но тут же добавила: — При условии, если Инк попал в беду, вы с Маттоттеной принимаете участие в его спасении.
Недоусопшая бабуля опять онемела. То ли от наглости моей, то ли с богиней посовещаться решила.
— Ты не поторопилась согласиться? — тихо спросил Филипп.
— Нет у меня выбора, лапушка. Согласно демоническим законам, я бесправна. Даже пойти никуда без разрешения не могу, информацию получить могу только через Кетсыла. А ему не до нас. Сидя в подвале, варя похлёбки, стража не спасти.
— Слушай, да с чего ты решила, что его спасать надо? Может, его здесь и нет вовсе. Шляется где-то по мирам. А мы тут задни… кхм… хвосты морозим.
— Здесь он. Во-первых, яйцо нас сюда перебросило, во-вторых, интуиция подсказывает. А вот насчёт холода ты прав. Достало!
Открыв проход, перешла к своему спальному месту и запустила заклятие очищения. Унылая белизна голых стен удручала.
— Как в морге. Стерильно, белоснежно и холодно, — пожаловалась фамильяру. — Давай рисунки мои на стенах развесим, что ли? Всё веселее будет.
Открыла папку, которую так и не спрятала назад в суму, и разложила на лежанке акварели. Снежные пейзажи убрала сразу — без них холодно. Потом отложила в сторону яркие изображения закатов — не по настроению сейчас. И тут на глаза попался эскиз, сделанный в один из последних дней пребывания в избушке. Зеленый луг, до горизонта заросший цветущими одуванчиками, а над ним голубое небо с лёгкими белыми облачками. Удачно получилось передать настроение весеннего дня, наполненного теплом солнечного света. Приложила рисунок к стене:
— Как думаешь, одного рисунка хватит? — повернулась к котику за советом.
И увидела, как у того в изумлении округляются глаза и отвисает челюсть. Он неотрывно смотрел мне за спину. Повернув голову, я взвизгнула и отдернула руку. Стена медленно и беззвучно впитывала лист с рисунком.
— Ой, мамочка! Надеюсь, что она только бумагой питается, — прижав Фильку к себе, прошептала я.
— Бежим! — предложил мой герой.
— Для того чтобы выйти, надо к стене рукой прикоснуться. Я к ней теперь подойти боюсь, а не то что дотронуться.
— Смотри…
Стена, поглотившая акварель, начала меняться. По ней побежали разноцветные пятна, как от зеркального шара в ночном клубе. Сначала цветовые зайчики ползли по стене медленно, но скоро всё замелькало так головокружительно быстро, что пришлось прикрыть глаза. Подождав немного, попыталась осторожно подсмотреть сквозь ресницы, что же происходит. Ахнув, распахнула не
только глаза, но и рот. Комната моя преобразилась в круговую панораму среднерусского пейзажа. Углы в комнате исчезли, а потолок превратился в купол бескрайней небесной глубины с редкими облачками. Даже освещение изменилось. Теперь не холодный голубоватый свет заливал пространство моей спальни, а радующий глаза, неуловимо жёлтый, максимально приближенный к солнечному свету. Кажется, даже воздух в помещении стал теплее.
— Офигеть! — выдохнул Филипп.
— Согласна полностью! — резюмировала я.
— Что тут у тебя творится?! — прервал процесс любования резкий вопрос работодателя.
Демоны стояли в открывшемся проеме, который грубо разорвал свежую зелень лужайки и солнышки одуванчиков, открыв унылую чёрно-белую комнату Кетсыла.
— Это же… — Сивкилья осторожно зашла внутрь и стала медленно поворачиваться вокруг себя, рассматривая знакомый пейзаж. — Как ты смогла?