Фонарик, почти невидимый в ярком освещении, спланировал к левой руке.
— Так я и думала.
Конечно же, я валяла дурака, потому что первое, что сделала, осмотревшись, — прошла вдоль каждой стены помещения в поисках двери, лаза, окна или камина с широким дымоходом. Стены были цельными и прочными.
— Думаешь, тебе одному страшно? — прошептала я через плотно сжатые, чтобы не стучали от страха, зубы и, чтобы отвлечься, продолжила промывать крупу.
Вода начинала закипать, я высыпала в неё чистое пшено, убавила пламя до среднего и вернулась к наблюдению за колдующим демоном. Зеркал, занятых его отражением, становилось всё меньше, а мускулы, виднеющиеся в прорехах одежды, всё рельефнее.
— А у вас молоко убежало! — вклинился ехидный голос фамильяра в моё созерцание. — Ты сейчас слюной весь стол закапаешь. Говорю же, что замуж тебе пора.
— Глупый, это эстетическое любование, и ничего больше. Как на Давида в Пушкинском музее посмотреть, — отмахнулась от кошачьих наветов и вернулась к готовке.
Переложила в кастрюлю к почти готовому пшену обжаренные овощи из сковородки, посолила, добавила смесь сушёных трав, любезно собранных домовым, убавила пламя до минимума и оставила довариваться.
— Ещё пять минут — и будем обедать, — объявила бодро, хоть и чувствовала себя иначе.
— Это хорошо! — прозвучало над головой. — Умираю от голода.
Глава 4
Пока я отвлеклась на заключительный этап приготовления супа, демон закончил восстановление и выбрался в реальность. Сейчас он стоял посреди комнаты, и можно было рассмотреть его реальные, а не искажённые зеркалом размеры. От кончика рогов до копыт было метра два с половиной бугристых мышц под тёмно-синей кожей. Всё в этом теле было немного чересчур. Слишком рельефное тело, слишком яркие жёлтые глаза, слишком блестящая, как лакированная, кожа. Слишком много прорех на замызганном плаще. Я скромно отвела взгляд:
— Прикрылся бы, уважаемый. Неужели в таком виде в вашем мире к столу пускают?
Зрачки у демона стали ромбовидные, а кожа фиолетовой. Это он так смущается или гневается? Пробормотав что-то невнятное, хозяин резко отвернулся и неторопливо, зияя через дыры блестящими ягодицами и заметая кисточкой хвоста следы на пыльном полу, направился к стене. Там он щелкнул пальцами и… пропал.
— Эй! Постой! Ты куда? — кинулась я вслед.
Но стена была непроницаемой и твёрдой, о чём свидетельствовала шишка, появившаяся на моём лбу, и искры, прыснувшие из глаз.
— Ты что-нибудь холодное приложи, а то еще и синяк будет, — заботливо посоветовал из кресла Филипп.
— Спасибо за заботу! — простонала, вставая с пола и отряхивая брюки. — Ты что, предупредить не мог, что он из зеркала выбрался?
— Не мог! Я следил за ним, не отрывая глаз. И вдруг бац — он уже посредине комнаты стоит, и ты с ним разговариваешь.
— Уснул? Так и скажи, — вздохнула я и пошла мыть руки. — Иди ко мне. Я тут немного приберу. А то пыль плохая приправа к супу.
Держа кота на руках, запустила по комнате вихри очищения, направив их в трубу, куда стекала вода. Через пять минут помещение из серого превратилось в белое.
— Почему раньше так не сделала? — поинтересовался фамильяр, подставляя шейку под поглаживание.
— Пока не вляпалась в слой пыли, думала, что это у пола и стен такой цвет. В этом слепящем освещении трудно что рассмотреть. Давай уже обедать.
Коту налила суп в самую маленькую миску, себе выбрала тарелку побольше.
— Суп горячий! — капризно тряхнул лапкой зверёк. — Остуди.
— Ты не знаешь, почему я терплю все твои капризы? — спросила, перемешивая ложкой еду, чтобы остыла быстрее.
— Потому, что я умный и красивый! — последовал «скромный» ответ.
— Я тоже умный и красивый. За это кормят? — раздался над головой раскатистый голос вернувшегося демона.
Вот как он на таких копытах умудряется ходить тише Филиппа?
— Почему ты не носишь подковы? — от неожиданности задала глупейший вопрос и опять увидела, как щелки зрачков превращаются в ромбы.
— Зачем мне подковы?
— Чтобы цокать, а не подкрадываться незаметно, — подавая ему самую большую тарелку, наполненную до краёв горячим супом, ответила я.
Обеденного стола не было, и мы разместились кто где. Кот на столе лакал из мисочки остуженный суп с размятой в пюре репой, я села в ближайшее кресло, а демон ел стоя. Он успел переодеться и выглядел впечатляюще. Белоснежная футболка с рукавами, подвёрнутыми до середины плеч, имела свободный крой, но была такой короткой, что едва достигала пояса узких кожаных бриджей, плотно обтягивающих бёдра и ягодицы, подчёркивая атлетическое сложение.