На юго-востоке Фуцзяни найдется немного призраков, которые были бы так хорошо известны людям и в которых они так искренне бы верили, как золотые гусеницы. В Амое и его окрестностях их называют цзим цин; о них слышали и молодые, и старики, и в тех местах трудно отыскать женщину, которая не пребывала бы в убеждении, что весь мир, за исключением ее самой да разве что еще нескольких человек, может колдовать с их помощью, если это помогает добиваться поставленной цели. Поэтому не стоит лишний раз останавливаться в редко посещаемом придорожном кабачке — это может быть опасно. Если же все-таки нелегкая занесет туда человека, благоразумие и предосторожность требуют, чтобы он сперва размазал по стене немного глины, приставшей к обуви — если глина исчезнет, значит, в этой гостинице есть золотая гусеница. Существо это просто помешано на чистоте: оно сразу же убирает любую грязь, какую только видит, и тем самым выдает себя. Данным обстоятельством объясняют тот факт, что стены во многих кабачках вымазаны грязью до такой степени, что мало чем отличаются от пола, хотя, на наш скромный взгляд, речь здесь скорее может идти о нечистоплотности самих людей.
В Уголовном кодексе упоминается один приговор, вынесенный троном по делу 1792 года против «жителя уезда Юнфу (пров. Гуанси) по имени Сюй Цзянь-фан, который, наслушавшись подстрекательств некоего Чэнь Тин-чжана, лживо обвинил Ляо Чжун-сяна в том, что тот якобы побуждал Ло Фа-цюаня и других выпустить гу на его мать, госпожу Сюй, урожденную Лю, отчего несчастная в конце концов повесилась». В кодексе колдовству посвящены две специальные статьи, из чего можно сделать вывод, что китайские власти и по сей день являются не меньшими рабами суеверий и убеждены в реальности призраков и несчастливых последствий колдовства не менее своих невежественных подданных. Как и законы ханьской династии, нынешний кодекс предусматривает самые жестокие наказания для тех, кто осмелится выращивать семена зла и держать их у себя в доме. «Любой, кто (добывает или) делает, (прячет или) держит у себя яд гу, который можно использовать для того, чтобы убивать людей, а также тот, кто учит других или советует им, как это делать, подлежит обезглавливанию (даже если он еще не успел никого погубить). Имущество того, кто создает или выращивает яд, подлежит передаче властям; его жена, дети и все домочадцы, вне зависимости от того, знали они о происходящем или нет, подлежат пожизненной ссылке на расстоянии двух тысяч ли от своих мест и должны остаться там навсегда[109]. Если от яда гу умер человек, живший в том же доме, родители и жена умершего, его наложницы, сыновья и внуки не подлежат ссылке, если они ничего не знали о приготовлении гу (те же, кто знал, должны быть сосланы, даже если сами стали жертвами колдовства).
Если староста деревни знал о преступлении и не доложил властям, он приговаривается к ста ударам палкой; если же он не знал, то не приговаривается. Тому, кто доложит властям о преступнике и арестует его, полагается двадцать лянов серебра» (гл. 26,1.80, статья «Об убийстве человека посредством взращивания гу и создания яда гу»).
Законы эти, видимо, имеют весьма древнее происхождение, поскольку в минском кодексе они присутствуют практически в том же самом виде, за исключением слов, взятых нами в скобки. Законы династии Юань осуждают «взращивающих гу» в таких, не допускающих иного толкования, терминах: «Все, кто создает яд гу и посредством их убивает людей, подлежат смерти» («Юань ши», гл. 104, I.7)[110]. Отметим, что в нынешнем кодексе, как и в кодексе законов минской династии, статьи о гу помещены непосредственно перед теми статьями, в которых говорится о смертной казни через обезглавливание для виновных в отравлении людей овощами и другими минеральными веществами; из чего можно сделать вывод, что законодатели и минской, и цинской династий считали гу наиболее типичным и распространенным видом отравления.
109
110
Имеется в виду официальная «История династии Юань». Монгольская династия Юань правила в 1279–1368 гг.