– Я не могу, Клэр, не могу, даже если б хотел. А я не хочу, потому что ты... – он заметно содрогнулся, – будешь презирать меня.
Я помолчала, обдумывая сказанное.
– Ну... не помню, чтобы ты когда-нибудь был трусом, Джейми Фрейзер.
Он усмехнулся, чуть обернувшись ко мне через плечо.
– Я боялся всегда только одного, ты же знаешь. Я боюсь... смертельно боюсь... потерять тебя. Если это можно считать трусостью, то да. Я трус.
– Тогда тебе лучше сейчас довериться мне. Не хочу, чтобы ЭТО стояло между нами настолько, что заставляло бы тебя покинуть нашу постель.
Он помолчал, видимо вникая в смысл моих слов. Потом я услышала, как он перевел дыхание.
– Ты права, девочка. Я попробую рассказать. Но это будет... непросто.
– Хорошо, – я сглотнула спазм, перехвативший горло, и попробовала ему помочь. – Это был ОН? Да?
– Да. Рендолл... Он был там, в моем сне, – голос Джейми засипел и прервался. – Он делал со мной... ужасные вещи и – самое ужасное! – мне... это... это...
– Что?
– Нравилось, – выплюнул он резко, словно отважившись, наконец, нырнуть в ледяную воду.
– Нравилось? Что нравилось, любимый?
– Господи, Боже мой, во сне я чувствовал: это то, чего я ВСЕГДА ХОТЕЛ! И это была честная мысль, она пришла откуда-то из... глубины. Потому что всё мое существо на нее откликнулось. Ну, ты же видела...
– О!..
– Я не могу понять! Чего я хотел? Чтобы меня били? Чтобы меня насиловали? Чтобы меня бил и насиловал мужик? Чтобы это был именно Рендолл? – зубы его вновь свела судорога, и он завибрировал всем телом. – Бр-р-р... Я схожу с ума? Что со мной не так, Саксоночка? Мне страшно. Я в панике.
Он проговорил это так отчаянно, будто пытался в последний миг протянуть мне руку из ледяной стремнины, в которую попал.
– Джейми, не закрывайся. Говори. Давай вместе... Будем разбираться... вместе. Пожалуйста, – я опять тряханула его за плечо.
Он полежал еще немного, отвернувшись, потом, наконец, перекатился на спину так, что я увидела его лицо. Оно было беспомощным, как у ребенка, которого незаслуженно обидели.
Я натянула на него одеяло, которое принесла с собой, и крепко прижалась к его плечу, чувствуя, как окаменелость мощного тела тихонько расслабляется в моих объятьях.
– Ну что ты, милый... Что ты... Это всего лишь сон.
– Да. Сон... Но мне все-таки хотелось бы знать, что он значит. Ты умеешь толковать сны, девочка? Сдается мне, это должно входить в ведьминские способности.
– Не сказать, чтобы я умела, но кое-что читала про это. Интересовалась, когда ты приходил ко мне во сне. Там, в будущем. И был такой... такой реальный. Твой голос... запах... ощущение тяжести твоего тела надо мной.
Я прижалась к нему еще плотнее, снова вспомнив то горькое время, которое я существовала без него. И ту ужасную-ужасную тоску, когда я просыпалась после таких снов, согретых его осязаемым присутствием, в пустой постели. Он положил свою тяжелую ладонь мне на руку и тихонько сжал ее, сожалея.
Мы молчали, размышляя каждый над своей бедой.
Наконец, Джейми вздохнул, и я почувствовала, как он повернул голову к моей макушке, обдав ее своим горячим дыханием.
– Так и что ты читала, Саксоночка. Можешь мне рассказать?
– Сны... это такой странный и загадочный процесс, – я тихонько наглаживала его плечо, желая принести успокоение. – В мое время только начинали подходить к их разгадке. Если честно, я не сильно в этом разбираюсь, но, по-моему, совсем не важно то, что ты видишь или думаешь в сне. Гораздо важнее, что ты при этом чувствуешь. Ты помнишь, Джейми? Что ты чувствовал в своем сне?
Он ответил не сразу, и голос его при этом звучал сдавлено.
– Блаженство, кажется.
– Блаженство? – я подняла взгляд к его лицу. – От чего, ты помнишь?
– Наверное, от того, что не надо было сопротивляться. Не надо было думать. Не надо было принимать никаких решений. Полное подчинение. И из-за этого – полная свобода. Да, это и было то самое блаженство. Будто это то, чего я хотел ВСЕГДА. Но при чем, при чем здесь ЭТОТ УРОД? Не понимаю.
– Да, странно. Тогда надо понять, что ты чувствовал именно к нему?
– К Рендоллу?
– Да.
– По-моему, что-то похожее на... благодарность. Да, – Джейми говорил как во сне, завороженно вперившись в потолок, – Благодарность к той АБСОЛЮТНОЙ силе, которую мне даже не нужно пытаться победить, потому что это совершенно невозможно. И почему-то от этого было так хорошо, Саксоночка, – он сокрушенно покачал головой. – Полное доверие к тому, что он делает со мной. И желание... ПРОДОЛЖАТЬ. Ужас!
– Так может в этом все и дело.
– Господи Боже! В чем?
– Ты слишком много думаешь за всех. Не позволяешь себе расслабиться. А мозг твой требует отдыха таким вот замысловатым способом.