– Ну, не знаю... Он мог бы придумать что-нибудь попроще, ей Богу. Что за... ёж твою медь!..
– Да уж, мог бы... Но он не может, Джейми, правда. Тайные желания бродят в темных глубинах подсознания, у которых совсем нет дна. Поэтому мозг не контролирует их. Совершенно. А там намешано такое, что ты сам поразишься, если заглянешь. И лишь малая часть всплывает иногда, например, во снах или... в странных поступках. Часто, мы не можем понять, почему мы поступаем так или иначе. Этим как раз руководит подсознание, причем так, как ему вздумается.
– Звучит довольно пугающе, Саксоночка...
– Согласна, это неприятно.
– Не хотелось бы иметь в себе самом что-то такое, чего невозможно контролировать.
– Думаю, когда люди это почувствовали, они придумали дьявола.
– Ты хочешь сказать, что дьявола не существует.
– Думаю, мы сами для себя иногда худший из дьяволов...
– Что ж, с этим трудно спорить. То есть контролировать это невозможно?
– Наверное, мы пытаемся это делать, Джейми. Теми или иными способами. Сознание и... наше сердце, они отделяют зерна от плевел. Надеюсь. Ну, посуди, в реальной жизни ведь такого быть не могло, так? – я легонько потормошила его за плечо, которое опять задеревенело, потом поцеловала его сквозь рубашку. – Когда у тебя была возможность – ты ведь боролся. Боролся изо всех сил.
– Конечно. Это невозможно, чтобы я почувствовал такое НЕ ВО СНЕ. Что-то правильное и нормальное во мне обязательно будет сопротивляться.
– Ну вот, так что со здравомыслием у тебя вполне себе всё в порядке. Можешь не сомневаться.
– Но, я боюсь, это ничего не значит, Саксоночка, – я почувствовала, как кровь его резко усилила бег и дыхание невольно участилось. – Мне страшно, что такое желание сидит в моем сердце. Вернее, в этих твоих темных непонятных глубинах. Зачем оно там? – он посмотрел на меня с полным отчаянием. – Почему именно Рендолл мне привиделся? Выходит, я что? Жажду подчинения? И именно Рендоллу? Нет ничего ужаснее того воспоминания, когда мы были с ним один на один в застенках Венворта. А я, получается, вспоминаю об этом с удовольствием? Боже!
Джейми с тихим стоном прикрыл глаза ладонью.
– Так, только спокойно, дорогой, – я привстала на локте и заглянула в его расстроенное лицо. – В природе половой акт – это всегда чистое подчинение и чистое насилие по сути своей, ты не находишь? Может быть, эти две вещи так прочно связаны где-то там, в наших головах? Наверное, эти переживания нам достались в наследство от... предков. Удовольствие от подчинения – в этом есть какой-то смысл, правда? Особенно для таких невозможных гордецов как некоторые. И мне кажется, твоя душа тут не при чем, Джейми. Это в нас сидит как раз что-то древнее и неуправляемое. И оно прорывается наружу во снах.
– Что? Ты же сейчас дьявола имеешь в виду? А говоришь, что он... не существует.
– Да почему же дьявола? Я говорю буквально. Через сто лет родится ученый, и он докажет, что люди... они произошли от животных. У нас с ними общие корни, и иногда желания очень даже схожи. Особенно самые низменные, которые касаются секса или... страха, например. Они называются инстинкты. Очень сильная вещь, совершенно неуправляемая. Наоборот, они управляют нами тайно, особенно, если об этом не догадываться.
– От животных? Что это за... ерунда? Разве мы не создания Божьи?
– Ну, частично – да. Душа наша от Бога, а вот тело – оно нам досталось в наследство... от животных. Ты же сам кое-чему у них всегда учился, а? Помнишь, ты мне рассказывал, как змеи занимаются любовью и даже завидовал им, – я с облегчением увидела, что Джейми, наконец-то, улыбнулся, по-видимому, вспомнив нашу бурную молодость. – И, ученые доказали, что обезьяны – наши ближайшие предки, представляешь?
– Что ж, если вспомнить тех огромных рыжих обезьян в зверинце короля Людовика, то, наверное, в этом есть некоторая доля истины.
– Вот-вот, мне всегда казалось, что орангутаны кое-кого очень сильно напоминают...
Джейми хмыкнул с некоторой долей сомнения.
– Благодарю, Саксоночка. Я тебя тоже очень люблю, милая...
– Так что людьми, дорогой, – продолжила я, после того, как мы немного похихикали, – часто управляют инстинкты, такие же как у животных, хотя мы не осознаем это, но многие, очень многие страдают, когда не могут их обуздать. Люди думают, что это дьявол их искушает. Полагаю это от того, что так удобнее – становится понятнее, что делать и как с этим бороться... Иначе, тогда нам приходится воевать с самим собой. А это довольно странно, ты не находишь.
Джейми посмотрел на меня недоверчиво.
– Ну, хорошо, вот у животных самец подчиняет самку, и ей, судя по всему, это нравится, раз она ему безропотно отдается. Почему тогда меня возбуждает подчинение? Меня?! Ведь оно должно возбуждать женщин! Почему меня? Ты хочешь сказать, что я чертов... чертов... – Господи Боже! – содомит?