– Ну вот, видишь. Теперь все будет отлично. Не волнуйся ни о чем, мой прекрасный. Иди с миром. Я забрал на себя то, что ты так упорно мнишь грехом. Одним больше, одним меньше – мне без разницы. А ты теперь чистый, как слеза ангела, – и Джек рассмеялся над ним, обнимая.
Джейми поднял на него осоловевший взгляд, ощущая, как перед глазами все плывет: «О чем толкует этот ублюдок? Забрал... грехи... что это... значит?..»
– Ну, давай, расслабься. Поспи пока. Сид отвезет тебя к твоему Грею. Как мы и договаривались. Надеюсь, этот нахальный мальчишка сможет позаботиться о тебе должным образом. Черт, как же я завидую ему, на самом-то деле. Он даже не подозревает, маленький ублюдок, что за сокровище ему досталось.
Последнее, что Джейми услышал, проваливаясь в опиумное небытие, были слова Черного Джека Рендолла, который чувствительно сжал пальцами его подбородок.
– Что ж, надеюсь... очень на это надеюсь... мы еще увидимся с тобой, мой сладкий испорченный мальчик. Ха! Когда ты поднакопишь себе новых грехов, – он отвесил ему смачную пощечину, которую Джейми почти не почувствовал, отключаясь, – Сид!.. ступай же живей, закладывай лошадей, бродяга... Надо быстрее доставить ублюдка в этот, его Хиллоутер, пока он еще жив.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
5.24. ДЕНЬ, КОТОРЫЙ ЗАДАЛСЯ
***
Поместье Хиллоутер, Озерный край, май 1758 года
НАМЕЧАЛАСЬ БОЛЬШАЯ ОХОТА. Брат Джона, лорд Мелтон, гостил в поместье со своими домочадцами, и по этому случаю понаехало еще несколько важных гостей. Нужно было впечатлять и увеселять. Что Грей и делал с завидным терпением и невеликой оригинальностью.
План был отработан: красивые места, пикники, покер, салонные беседы, пара балóв для местной знати, обеды, слегка роскошнее обычного, охота. Гости веселились с заметным усердием, и Грей, по большей части, пропадал в своем великосветском обществе, добросовестно исполняя роль радушного, внимательного хозяина и заботливого родственника.
У Джейми тоже работы значительно прибавилось. Оседлать, расседлать, подать, увести, почистить, напоить, задать корма, убрать. С такой оравой лошадей и постоянными выездами процесс выглядел бесконечным. Они с Джоном почти не виделись. В конце дня Фрейзер падал и засыпал убитым тетеревом, а с рассветом все начиналось сначала.
– Есть дело, приходи завтра в коттедж с самого утра, – мимоходом шепнул Грей, когда Джейми передавал ему поводья Меченосца, перед очередной прогулкой с гостями.
Ну, он и пришел, конечно...
После обеда следующего дня, возясь с лошадьми, Джейми поймал себя на том, что невольно улыбается. Этот изобретательный ублюдок сделал ему неожиданный подарок, на самом деле.
Так случилось, что с утра Джейми приехал в коттедж намного раньше Грея. Скучающий Том обрадованно накормил неожиданного гостя шикарной яичницей с ветчиной, которую, хоть и на скорую руку, умел делать только он один в целом свете, а после Фрейзер, вольготно развалившись на диване с чашечкой кофе, обложился стопкой нечитанных газет, скопившихся за последние полторы недели.
Грей ворвался в гостиную на всех парусах возбужденный и страстный, словно внезапный порыв ветра в безмятежный штиль. И – о чудо! – безо всяких на то намеков с его, Фрейзера, стороны, англичанин снял со стены у камина тяжелый трехвостый тоуз, привезенный им в качестве своеобразного сувенира из последней своей секретной поездки.
Потом подступил к ошарашенному шотландцу, строго велел нагнуться над диваном, на котором Джейми так уютно возлежал и, решительно сдернув с него штаны, выпорол безжалостно, невзирая на возмущенные стенания: «Да за что?!» и «Дьявол, что я такого сделал – АЙ! – можно узнать?!»
Но ремень хладнокровно наяривал без остановки, так, что Джейми в конце стал подвывать тихонько и чуть не отломал в итоге спинку чертова дивана. Благо англичанин, наконец, отбросил свой беспощадный инструмент, ласково погладив пострадавшие места.
А когда Джейми в облегченном изнеможении присел своей, нестерпимо кипящей задницей на прохладный атлас обивки, потрясенно глядя на сурового Грея, майор недвусмысленно приблизил к его лицу свои бедра, с явственно выпиравшим сквозь бриджи крепким бугром. Господь! Наградой Фрейзеру был самый впечатляющий массаж головы и ушей, который он когда-либо получал в своей жизни.
В довершении всего, шотландец опять был категорично повернут носом в диван, смутно ощущая сквозь полную потерю ориентации, как Грей, возвышаясь над ним, охает и стонет, бесконечно сладостно терзая его внутренности, и Фрейзер, ошеломленный его напором, отдался англичанину настолько, что не помнил себя совсем. Чертов Джон! Такого жаркого фейерверка Джейми от него совсем не ожидал.