Ох, Иисус! ЧТО? Что это было? Он мелко задышал ошарашенный, не понимая, что происходит. Но реакция тела на тот момент стала очевидной: член заметно напрягся, и влага каплей засочилась с его конца.
Рендолл тоже увидел это и остановился, довольно ухмыляясь, давая передышку, чтобы упрямый шотландец в полной мере мог насладиться необычными ощущениями: тихим блаженством вследствие отпустившей боли, и несомненным возбуждением, так неожиданно для него сейчас слившейся со страданием.
Джейми вновь мучительно застонал, от гиблого отчаяния, от невозможности контролировать это внезапно вспыхнувшее, непотребное желание. Он не мог остановиться теперь: что-то неправильно сдвинулось в нем, развернулось в противоположную сторону и понеслось с обрыва. Грязное и, в то же время, невероятно, исключительно приятное в этой своей мерзости. Вожделение порока. Будь же ты проклят Рендолл!
Он сейчас плавился от мысли, что готов к продолжению истязаний, к этому ощущению полной покорности и могучей власти над ним, его распластанным никчемным телом. Власти полной: без остатка, без компромиссов, без никому не нужной пощады.
Ахх! И снова сладкий прилив безбожно свил его тело, исторгая стон. Почему Рендолл, мать его, остановился?! Он так хочет теперь испытать это снова!.. Он хочет, чтобы его задницу исхлестали до посинения, хочет, чтобы сделали с ним все, что вздумается, трахали его, как будет угодно.
Дьявол! Он ЖАЖДЕТ снова испытать этот невероятный покой и благодать абсолютного подчинения. Подчинения силе, несомненно более сокрушающей, чем у него самого. Он должен признаться себе, наконец, что есть люди сильнее его... Те, кто достоин трахать его в зад, когда им вздумается, и пороть до полусмерти. Джейми закрыл глаза, потрясенный своими невероятными желаниями и предательством неподвластной сейчас плоти. И эта мысль только усиливала нетерпение получить заслуженную кару.
Рендолл возобновил порку, но очень осторожно теперь. Жаля своего подопечного отрывистыми резкими посылами, он наблюдал, как Джейми, кряхтя и всхлипывая сквозь зубы, ерзал бедрами по подушке, когда принимал удар, и пытался, видимо, из последних разумных сил сокрыть нахлынувшую на него постыдную похоть. Но Джонатан мог поклясться: упертый шотландец был в одном шаге от того, чтобы попросить.
«Интересно, когда он сдастся? – подумал Джонатан с холодным удивлением. – Ведь это же так очевидно, черт возьми! Вот чертов шотландский ублюдок. Не жалко ему своей задницы?!»
Полковник с удовлетворением обозревал плоды своего усердия: воспаленная, пунцовая плоть, в которую, постепенно отекая, превращались идеальные формы Фрейзера, вызывала томительный безотчетный трепет сердца. Кроме того, небольшие кровавые росчерки по всей поверхности ягодиц несомненно придавали живость картине.
Так невыразимо приятно было чувствовать упругий, болезненный отклик этой плоти под своей твердой рукой. Живой, беззащитной, в которую хищно впивается неумолимый, жестокий прут: оно вздрагивало, сжималось, корчилось, безуспешно пытаясь избежать. И в тот же момент, Рендолл чувствовал, оно вожделеет этой жестокости, этой неумолимости, этой безбашенной, неукротимой боли. Чистое удовольствие!
Но Рендолл решил особо не усердствовать сейчас, чтобы непомерная жестокость не отпугнула Джейми. Он рассчитывал на продолжение... «Когда-нибудь, потом, он захочет повторить. И тогда снова придет ко мне. Ведь испытав один раз, от такого невозможно отказаться. Черт возьми, я не верю, что это возможно забыть... Тело не даст ему. А теперь и его душа... ощутившая благодать покорности».
И в этот момент Джейми Фрейзер, громко застонав, поднялся на четвереньки.
«Нет, мой милый, этого не достаточно! Ты должен... должен попросить!..» – подумал Джонатан, награждая его еще одним четким, пробирающим до мозгов ударом.
– Чего ты хочешь? Говори, – еще один злобный кровавый укус.
– Тебя, – глухо выплюнул Джейми, качнувшись вперед под безжалостной инерцией его силы.
– Скажи это ясно, ну... – еще один удар, такой, что новая зарубка налилась кровью.
Джейми дернулся и еле проговорил, сквозь стиснутые зубы.
– Хочу тебя. Трахни меня, пожалуйста.
«Ах!» – Джонатан с силой втянул воздух, так же, как это сделал и Джейми.
Это был ЕГО ТРИУМФ. Многолетние труды, мечты, вожделения, планы его не пропали даром и прямо сейчас обретают тот единственный смысл, ради которого он жил все это время. ЕГО ЖИЗНЬ ОБРЕЛА СМЫСЛ.
Теперь он вовсе не жалкая букашка, пытающаяся сломить неподвластный ему дуб, а сказочный герой, который одолел великана. Несбыточные мечты неожиданно стали былью. Джонатан почувствовал тот самый, неукротимый ток крови по венам, который делал каждую его клеточку живой, яркой – неистовой! Теперь последнее, что он должен совершить: поставить свою печать, свое клеймо власти.