Да уж. Мне, оказывается, даже по возвращению не всю правду рассказали. Аграт в первые часы после пропажи чуть головы не лишилась, в прямом смысле этого слова — папа в такое бешенство впал, что полностью трансформировался и демонице уже почти кирдык наступил путем отделения головы от остального тела. Она же у нас ни грамма не ракшас — отращивать было бы нечего. Дед вовремя подоспел и остановил отца. Тоже не из благих намерений, а мотивировал задержку тем, что пусть помогает, а если со мной — не дай темные силы — что-то случится, то и смерть ей нужно подобрать соответствующую — медленную и в многовековой агонии, а не быструю и почти безболезную.
Переживали все жутко — время шло и вероятность того, что мое «положение» может быть раскрыто, все увеличивалась.
Тогда-то через Аграт и вышли на Македу, царицу Савскую. Был там у запасливой нашей какой-то очередной компромат давно припасенный. Потом, была организована встреча и мое похищение. Правла, родственнички не учли такого немаловажного фактора, как мой любопытный нос. А соответственно и приключения, которые он собирает на мою пятую точку. То есть появившиеся вдруг гномы были для них полной неожиданностью. Оттого-то мне и отец, и муженек во сне являлись — пытались выяснить точно, где я и что со мной. Папа тогда чуть не поседел. О Белете вообще молчу — осознавать, что самолично почти угробил почти-жену и не рождённого, такого долгожданного ребенка… В общем, они тут по-своему «веселились», как оказалось.
На мой вопрос: «почему сразу все не рассказали?» Белет сказал, что я к деду в замок попала в таком состоянии, что любое лишнее потрясение могло вызвать трансформацию. После такой новости я похолодела. Как представилось вдруг, что я срываюсь от очередной Анькиной тупости и начинаю трансформироваться… Живой бы меня из садов Эдена не выпустили бы.
В общем, они меня больше суток энергетической подпиткой и усиленным питанием пытались стабилизировать, чтобы трансформация не смогла повредить ребенку. Помощь их оказалась своевременной — появление ракшасов тому подтверждение. И трансформация хоть и произошла, но без горьких, необратимых последствий для плода.
Проговорили на эту тему мы еще долго, но… уже спокойно и без негатива. Потом еще обсудили изменения в моем расписании, о корректировке режима и послаблениях на тренировках. Приготовления к свадьбе решили ускорить — раз уж такое дело, не хотелось выходить замуж в платье для беременных, если честно.
Разговор длился еще долго. Обо всем и ни о чем. И знаете… в душе было такое чувство… полного единения, что ли. Открытость, искренность и внутренняя свобода. Мне не нужно было его спрашивать хочет ли он этого ребенка. Его глаза, сияющие радостью, улыбка нежная и теплая, как солнышко, руки, поглаживающие неосознанно мой пока еще совершенно плоский живот… все говорило за него. Оказывается вся предыдущая недосказанность, ощущаемая мной интуитивно, непонимание ситуации в целом из-за недостатка информации — все это камнем лежало на душе и придавливало к земле хуже многотонной гранитной скалы.
Это, наверное, был мой самый первый день, когда я по-настоящему ощутила и — главное! — осознала, насколько сильно он меня любит… и я его тоже.
Мне хотелось петь, плясать, заставить всех улыбаться, почувствовать хотя бы малую толику того, что испытывала сама. Это было так… сказочно. А еще больше всего не терпелось поделиться с мамой…
Мама! Катастрофа! Нет, не сама мама — катастрофа, а… Не дай темные, она узнает эту новость от кого-то, а не от нас — конец света! Всем! Тем более в ее нынешнем состоянии… Ой-ва-вой!
Все мое радужное состояние в средине дня от, осознанной вдруг, мысли просто-таки смыло волной паники. Очень сильно хотелось начать бегать с паническими воплями «А-а-а-а! Все пропало! Все пропало!» и финишировать с сакраментальным «Что делать?!» Не дали. Даже истерику закатить не дали.
Вернее, ее «закатили», но без меня. Неожиданно возникший передо мной прямо из портала, с панической мордой лица Мушруш, бешено вращал глазами, скалился отросшими клыками и совершенно неразборчиво шипел что-то явно малоцензурное и совсем мне не понятное.
Дальше вообще пошли непонятки. Дракон, оглянув меня вдруг совершенно осознанным взглядом, подхватил на руки, ломанулся в ближайшую комнату, бухнул в мягкое кресло и… бухнулся сам… на колени, у меня в ногах, прижав свою синепрядую головушку к этим самым моим нижним конечностям, обняв их так крепко, что я даже пошевелиться не могла. И что случилось? Кто мне скажет?
В немом вопросе посмотрела на, молчаливо присутствующего здесь же, Гаапа. Тот вообще от меня больше чем на пять метров не отходит и даже ночью ложится спать на походной постели у входа в нашу с демоном спальню. Я-то уж точно не ожидала от него такой преданности. Даже после его недавнего откровения.