В 2002 году Сергей Волков вел дело об ограблении жены Хургаева. На нее напали возле ее дома и сняли с нее драгоценных украшений на сумму двести тысяч долларов. Волков справился с работой быстро – ровно через неделю грабители были задержаны. Однако во время следствия вскрылись факты, которые Волков по настоянию самого Хургаева к делу не подшил. На госпоже Хургаевой были бриллианты, закупленные по дешевке в Либерии, а «реализованные» как якутские. На то были соответствующие сертификаты французской ювелирной фирмы, продавшей драгоценности Хургаевой опять же как якутские, что говорило о прижимистости ее супруга. Принадлежность бриллиантов к либерийскому месторождению легко установили эксперты отдела исследования объектов почвенного и растительного происхождения, драгоценных камней Центра одорологических исследований, который находится в Москве на улице Баррикадной, 4. Свою просьбу Хургаев объяснил тем, что не хочет огорчать благоверную. Что совсем не вязалось с его фирмой под названием «Алмаз-Инвест» и недавней высокой должностью в Новороссийском морском пароходстве. Волков легко и детально представил, как Хургаев закупает в Либерии алмазы, контрабандой ввозит их в Россию, обрабатывает и продает их как более дорогие якутские. По средним масштабам прибыль – десятки миллионов долларов.
С той поры Волков не упускал Хургаева из виду. По собственной инициативе подкапливал на него компрометирующий материал. Когда он усугубился реанимацией матроса (считай, пролилась первая кровь), а сам Хургаев, как хороший «наган», был на взводе, потерпев колоссальные убытки, Волков решил взять быка за рога. Просто время пришло, как-то равнодушно, без интонаций Остапа Бендера, попросившего за свою папку миллион, подумал следователь.
– Что привело вас ко мне? – спросил Хургаев, сгорбившись в офисном кресле. Два года назад он видел совсем другого человека. На его лице читалась прозорливость изворотливой ищейки. Хургаев, прочтя это, «выписал» ему неплохие откатные.
«Да, брат, крепко тебя согнуло», – насмешливо посочувствовал Волков, также отмечая перемены во внешности собеседника.
– Разрешите присесть, Юрий Алиевич? Разговор у меня к вам непростой и займет немало времени.
– Опять пришли что-то просить?
– Я пришел с готовым предложением, – ответил Волков. Он пододвинул стул и сел напротив директора «Алмаз-Инвеста». – Для начала я хочу вам рассказать маленькую историю. Не с начала, а с середины. С вопроса: где шлифуется контрабандный товар, Юрий Алиевич, в Новороссийске? А может, в Воронеже? Это я сужу по качеству продукции. – Волков положил на стол кейс и демонстративно медленно открыл его. – Часть бриллиантов вы реализуете в России, часть в Европе мелкими и средними партиями. Ваш «Алмаз-Инвест» к добыче алмазов не имеет никакого отношения – так, чисто посредническая группа между якутским производителем и продавцом. Но с лицензией на данную деятельность. Я не прав? – закончил Волков, не дождавшись ответа. Наоборот, он напоролся на вопрос. Хургаев задал его тоном утомленного человека.
– Что дальше?
– Мы не виделись два года, верно?
– Уже не помню. – Желтоватое лицо Хургаева осталось бесстрастным.
– Прошло два года, это совершенно точно. Снова ограбление, но не вашей супруги, а целого транспортного судна. Можно сказать, вы пережили целый ряд пиратских нападений. Я понимаю ваше состояние. Вы уже не можете доверять ни своим партнерам, ни начальнику своей службы безопасности. Для раскрытия этого дела вам необходимо третье лицо. Первостепенная задача – выявить наводчика, который может быть лишь в одном месте – в «Алмаз-Инвесте». – Волков улыбнулся рифмованному окончанию.
Хургаев положа руку на сердце не раз думал об этом. Правда, не мог объяснить, почему тянет резину. На него здорово подействовала измена в родном предприятии, и теперь он видел предателя в каждом человеке. Волков – не предатель. Он фрукт из соседнего сада. Вампир, вымогатель, шантажист. Его можно назвать по-разному. Тем не менее в сложившейся ситуации он, посвященный в детали криминального бизнеса компании, был оптимальной фигурой, способной, что было главным в этом вопросе, вывести изменника на чистую воду. Это раз. Второе: найти ублюдков, что грабили его суда.
Волков неверно истолковал молчание Хургаева. Он в очередной раз спросил себя, почему Хургаев возит алмазы по морю, а не по воздуху, что намного быстрее и, возможно, дешевле. И развил эту тему вслух:
– Вы, можно сказать, прикипели к морским пароходствам, к управлению администраций морских портов. Вы не могли отказаться от этого вида транспорта ни под каким предлогом. Там все было схвачено. А налаживать новый вид транспортировки алмазов чревато «разглашением коммерческой тайны».
Следователь вынул из кейса лист бумаги.
– Я был в больнице и получил от матроса вашего судна официальное заявление. Его я передам в прокуратуру, если мы не договоримся. Прокуратура, расследуя дело о разбойном нападении, неминуемо раскрутит контрабандный клубок. Вам это надо?
– Значит, вы беседовали с матросом. Решили перестраховаться. Как прошла беседа?
– Гладко прошла, – ответил Волков. Он вынужденно повторялся: – Теперь у меня есть основание возбудить уголовное дело. Конечно, Степанов будет молчать о том, что на борту судна был контрабандный товар, иначе сам окажется за решеткой.
– Не тяни резину, – неожиданно перебил его Хургаев, переходя на «ты». – И за решеткой я видеть никого не хочу. Действуй официально и неофициально, это, думаю, принесет двойную пользу и сократит сроки твоей работы. Мне нужны имена – наводчика и тех, кому он сливал информацию о контрабанде. Остальное – это мое дело. – Хургаев хищно прищурился и поиграл желваками. – Я доверяю тебе, а ты доверься моему кошельку. Ты за этим и пришел, не так ли?