Мерриллу хотелось только одного: снова и снова обнимать жену, говорить о своей любви к ней и наслаждаться воссоединением семьи, но он не мог позволить себе такую роскошь. Следовало думать о спасении. Одна ошибка — и он потеряет все, что приобрел.
Когда они шагали к оружейному складу, доктор обратил внимание на удивительные светильники — стеклянные трубы длиной в три фута, торчащие из стен. Каждая давала приглушенный свет, словно лампочка в сорок ватт. Нечто похожее он видел на рисунках внутри египетских захоронений. Меррилл догадывался, какое сильное влияние оказали исполины на древние религии… Страшно подумать, что они творят в мире сегодня.
Доктор снова поймал себя на абстрактных размышлениях и рассердился. Пришло время воевать, а не выстраивать теории.
Склад находился довольно близко. Они добрались до него за пять минут, остановившись всего раз, когда мимо прошагал стражник. Меррилл заметил у него на поясе полумесяц с тремя звездами — символ Мецтли, ацтекского божества луны.
Военные трофеи хранились в таком же помещении, как их камера. Меррилл заглянул внутрь, увидел горы винтовок и автоматов и инстинктивно отшатнулся. Эйми распахнула дверь.
— Здесь нет замка? — спросил он.
— Им нечего бояться.
— Это скоро изменится, — заявил Меррилл.
Мирабель первой вошла внутрь — и отпрянула. Возле груды оружия на корточках сидел худой человек. На нем были обрывки оливково-зеленой военной формы и очки с треснувшими стеклами. На грязном широкоскулом лице застыло выражение, говорившее о том, что он видел вещи, которые будут преследовать его в кошмарах до конца дней. Азиат вскочил и поднял АК-47. Оторопевший Меррилл мог бы поклясться, что он готов выпустить в них всю обойму. Однако тот, очевидно, ждал кого-то другого.
— Не стреляй, — крикнула Уитни, поднимая руки.
Больше ничего говорить не потребовалось. Он опустил оружие, привалился спиной к стене и заплакал.
— Я сожалею, — с трудом выговорил он.
Мирабель подошла и положила руку ему на плечо.
— Все в порядке, — сказала она. — Мы уходим отсюда. Ты можешь пойти с нами.
Меррилл обратил внимание на красную эмблему с золотыми звездами, отдаленно напоминавшую символ Мецтли. Ученый уже видел этот знак раньше. На военной форме, разбросанной в поле.
— Ты китаец? — спросил доктор.
Тот кивнул.
— Ли Зау. Мой отец — генерал Куан-Йин Зау.
— Он здесь?
Ли покачал головой.
— Нет. Они все мертвы. — С минуту он не мог справиться с эмоциями. Его высокий голос зазвучал надтреснуто, и Меррилл, присмотревшись, понял, что перед ним совсем молодой человек, почти мальчик, убитый горем. — Они притаскивали сюда людей группами. И складывали недоеденные тела в соседние камеры. Те, кто уцелел, знали, что их тоже съедят. Мне удалось протиснуться сквозь прутья решетки. — Ли указал на следы, оставшиеся на груди и руках. — Я отыскал этот склад и собирался помочь своим соотечественникам. Но вместо этого прятался здесь… в страхе, что меня найдут. Я не сумел ничего для них сделать.
— Ты не мог их спасти, Ли, — сказала Мира. — Но можешь помочь нам.
Ее слова вернули китайцу присутствие духа. Он расправил плечи и вытер слезы.
— Скажите, что я должен делать?
Ли и Мирабель принялись выбирать подходящее оружие, а Меррилл и Эйми стояли на страже. Теперь у них появилась возможность поговорить наедине. Меррилл чувствовал себя как юноша на первом свидании. Это была его жена, но она так изменилась. Эйми выглядела ужасно усталой, возможно, она стала другим человеком…
— Они… хорошо с тобой обращались?
Эйми поймала его взгляд и слегка улыбнулась.
— Лучше, чем с другими. Они приводили сюда ученых из разных регионов Антарктиды и допрашивали их, пытались изучить язык. Однако все похищенные оказались плохими учителями. Мне помогло хорошее знание Библии. И чем больше я учила исполинов, тем лучше они ко мне относились, в конце концов предоставив относительную свободу. Правда, до потепления я никогда не выходила наружу. Было слишком холодно. Через несколько лет я привыкла к тусклому свету и ограниченному пространству. Только два месяца назад, после долгого перерыва, я вновь увидела солнце.
Глаза Эйми увлажнились.
— Я тосковала по миру, оставшемуся за пределами этой тюрьмы. И мне так не хватало тебя. — Она опустила взгляд и не стала вытирать катящиеся по щекам слезы. — Однако я предала человечество, помогая им.