Далия вела себя так, словно ничего не замечает, совершенно не подозревает о неподобающем поведении альда, да и вообще с трудом его помнит его самого, предпочитая при его упоминании отмалчиваться, вежливо зевать или равнодушно пожимать плечами. Когда не замечать и отмалчиваться становилось невозможно, она демонстрировала лишь недоумение по поводу такого настойчивого внимания к ее особе или высказывалась в том духе, что нападки альда так же скучны и однообразны, как и его стихи, не считая, конечно «Сонета №999», который на удивление прекрасен. Дамиани в ответ язвил, что севарды научили прекрасную танну гадать по руке, но не разбираться в людях и поэзии, и монастырь этот недочет не исправил. Далия замечала, что молодой человек слишком чувствителен, тонок душой и раним для этого сурового мира. Так они обменивались любезностями некоторое время, причем Дамиани становился все злее и несдержаннее, а танна Эртега все спокойнее и равнодушнее. Дошло до того, что она даже стала отзываться о нем хорошо.
Дамиани, впрочем, хватило ума заметить, что симпатии окружающих не на его стороне. Те, кто обладал достаточно тонким слухом, чтобы расслышать в тоне девушки издевку, не могли ею не восхищаться, ведь ничто не ценилось так при дворе, как искусство изысканного оскорбления. Другие восхищались ее достоинством и самообладанием, третьи – терпением и добротой, наконец, были и те, кто считал ее просто дурочкой, но даже и они находили, что альд выглядит в этой истории несколько неприглядно. И самое главное, танна Далия была легкой, обаятельной, остроумной, любезной и в высшей степени приятной особой, благодаря чему с легкостью завоевывала сердца, а альд надоел всем хуже манайских креветок со своей мрачной физиономией и желчным язвительным юмором. В конце концов, Дамиани гордо умолк.
Тут произошло нечто, что принесло девушке полную и безоговорочную победу. Было широко известно, что альд Дамиани питает чрезмерное пристрастие к карточной игре, причем зачастую проигрывает. В недавнем времени он спьяну проиграл родовое имение. Расписку выкупил верховный судья Ресмель, имевший на Дамиани зуб (из-за довольно злой шутки, которую сыграли с ним принц и его шайка, в том числе, разумеется, и альд). Дамиани попытался выкупить свое имение, ведь вместе с ним он терял и титул, однако новый его обладатель был непреклонен и не соглашался ни на какие деньги.
Ресмель был известен в городе благодаря своей неподкупности и справедливости. Это был мужчина средних лет, обремененный в первую очередь, собственным суровым и неуживчивым нравом, а во вторую – семью детьми; чрезвычайно неуступчивый, скаредный, щепетильный и богобоязненный, и даже в ранней юности нимало не считавшийся галантным кавалером. Совершенно незаметно и неожиданно для всех начавшая с ним приятельствовать Далия, в один прекрасный момент стала обладательницей пресловутой расписки. Каким образом ей это удалось, не знал никто, даже Амато. Из ее весьма кратких пояснений следовало то, что она познакомилась с судьей в доме танны Мерц, разговорились о богословии и юриспруденции, и судья так «проникся к ней добрыми чувствами», что согласился продать ей имение, да еще и в долг.
Далия немного подождала, пока слухи о произошедшем распространятся и дойдут до строптивого альда, что не преминуло случиться очень скоро. Дамиани залихорадило при мысли о том, сколько унижений ему предстоит вытерпеть. Пока он собирался с силами, чтобы объявить о капитуляции, Далия подошла к нему во дворце сама и отдала расписку просто так, безо всяких требований. Сказала лишь: «Не играйте важными вещами, альд», после чего повернулась и ушла. Сложно сказать, кто был более потрясен, Дамиани или моренский двор, когда эта история получила огласку (то есть в тот же день). Дамиани попросил прощения, и заявил, как он был неправ, что не увидел, как танна Эртега благородна, бескорыстна и великодушна, а также прекрасна и умна. То ли он действительно испытывал благодарность (чего только не бывает в жизни), то ли был вынужден пойти на этот шаг, чтобы спасти остатки репутации, ведь иное поведение выглядело бы совсем уж низостью. Амато не мог бы сказать, в какой момент его вынужденная благожелательность превратилась в подлинную, но вскоре они подружились, а потом стало очевидно, что альд влюблен. Последний месяц он ходил за Далией практически неотступно, одним своим видом вызывая у Амато нервный тик.
История эта дошла до ушей короля. Его Величество, как и все прочие, выразил свое восхищение достойным поведением девушки и решил определить ее во фрейлины принцессы Мелины (для оказания положительного влияния), назначив ей дополнительную ренту. Здесь необходимо отметить, что после представления ко двору Далии был возвращен фамильный особняк и одно из конфискованных у семьи Эртега поместий в Триане (не самое большое, надо признаться, и не дававшее никакого титула), а также пожалована рента в три тысячи золотых в год. Все это время девушка жила у танны Дуарте, пожилой родственницы Эртега – в первую очередь ради соблюдения приличий, во вторую – поскольку особняк на улице Грелуйе, которому недавно минуло четыреста лет, был мало пригоден для жилья и подлежал перестройке. Итак, если до сего момента Далия бывала во дворце лишь наездами, то теперь ей предстояло там поселиться. Фрейлинам принцессы полагались небольшие апартаменты, куда они могли взять с собой камеристку.