Внешне, я старалась не выдавать своего волнения, но все же ощутила, как глаза наполнились влагой… Прямо передо мной сидели мои дорогие бродяги, облаченные в ту же одежду, в которой я впервые увидела их той далекой осенью. Персиковые волосы Клементины были все такими же спутанными, несколько тонких косичек небрежно падали на щеки. И взгляд изумрудных глаз Феликса был все таким же – теплым и ласковым.
– Ева. – Феликс улыбнулся мне и поправил серо-зеленую ленту на своем лбу. – А мы-то все думали, когда ты подойдешь к нам?
– Я... – Слова застревали у меня в горле. – Я не ожидала увидеть вас здесь.
Феликс хохотнул.
– Да и мы, собственно говоря не ожидали, что ты здесь появишься. Неужто, ты умерла? – Наигранно поразился он.
– Кончай говорить глупости, Феликс. – Клементина склонила голову на бок, внимательно рассматривая меня. – Ты же видишь, что она жива. От нее жизнью пахнет так же сильно, как от нас разит смертью. Не слушай его, Ева. Он, после своей кончины, вечно городит всякую чушь…
– П-простите меня, ребята… – Проговорила я, запинаясь, слушая сумасшедший стук сердца в собственной груди. – Я действительно любила вас. И убила потому, что любила… Григорович лишил бы вас свободы окончательно, запер бы на цокольных этажах клиники, в четырех стенах! Ну, и его я ведь любила. Всему виной любовь – самое лучшее и самое худшее чувство в жизни! Страдания – это обратная сторона любви, а любовь – обратная сторона страданий. Но монетка-то одна, я познала обе ее стороны, и даже ставила ее на ребро. Все бестолку! Лучше уж выкинуть эту монетку вовсе.
– Любовь, страдания… – Вымолвил Феликс. – Твоя беда в том, Ева, что ты придаешь всему этому слишком большое значение… Ладно… Я немного обманул тебя. Мы здесь вовсе не случайно. С момента нашей смерти мы следили за тобой, но вовсе не с дурными намерениями. Некоторые призраки способны проникать своим взглядом в души живых. И мы разглядели твою – она жутко искалеченная, но это все же светлая душа.
Светлая душа? Я невольно усмехнулась. Это у меня-то светлая душа? Интересно…
Я уселась рядом с Клементиной, принюхалась, но ощутила лишь все тот же запах осени. Они оба пахли осенью…
– Не стоит говорить о моей душе. Вы ведь хотите о чем-то другом мне поведать. Так?
– Да, Ева. – Клементина положила свою ладонь на мою, но я не ощутила тепла. – Нужно серьезно поговорить.
– И о чем же?
– О твоей спутнице – Сильвии.
Перестук колес поезда совпадал с биением моего сердца. Огоньки фонарей мелькали один за другим, то выше, то ниже, словно бы мы ехали по холмам. Но я все еще видела темную воду, и светящиеся синим силуэты в ней. Призрачному озеру не было конца… Я вновь перевела взгляд на лица своих дорогих бродяг. Они тоже прозрачные, но лишь чуть-чуть… Девочка с желтыми глазами-пуговками была куда прозрачней. Бродяги намного более плотные, и я могу ощутить их прикосновение, холодное, но все же…
– Сильвия вовсе не та, за кого себя выдает. – Начал Феликс. – Почти все, что ты знаешь о ней – ложь.
– Нет. – Я покачала головой. – Скорее ваши слова – ложь.
Еще бы я поверила в такую чушь! Да к тому же вышедшую из уст призрака…
– Она никогда не душила того парня, а в тюрьме, из которой ее доставили в клинику, оказалась совсем по другой причине.
– Всю информацию о ней я узнала от Григоровича.
– Григорович сам ничего не знает. Сильвия – дочь его брата, которого зовут Войтек. Этот Войтек все и подстроил, дабы внедрить ее в клинику. Сильвия – доносчица, и посредством нее Войтек следит за действиями Григоровича. Однако, слежка Войтека за Григоровичем, лишь малая часть их с Сильвией деятельности. Все куда сложнее. Твоя напарница и ее отец, вот уже много лет ищут способ остановить совмещение промежутков. Тебе ведь известно, о совмещении промежутков, Ева?
Внезапно, мелькающие фонари стали раздражать меня. Тогда я потянулась рукой к окну, и задвинула плотную шторку.
Сильвия – доносчица. Бред… Просто неимоверный бред! Призраки бессовестно обманывают меня. Наверняка, мстят мне таким образом за свою смерть. Они просто решили поссорить меня с Сильвией. Для того, чтобы в моей жизни стало меньше любви, но больше боли…
По проходу, мимо нас, громко пыхтя, прополз голый толстяк. Еще один пассажир этого проклятого поезда… Если он тоже мертв, то уж точно помер от переедания, или от проблем с сердцем, вызванных лишним весом.