Вскоре подошел еще один из псов Григоровича. Когда он увидел труп своего товарища, то выругался едва слышно, после чего достал рацию.
– Командир, это сокол. Прием.
– Вы обнаружили ее?
– Нет, но... Кролик отвоевался. Ножевое ранение в горло. Умер, вероятно, почти мгновенно.
– Скверно... Но кролик всегда был немного рассеянным... Думаешь, это девчонка? Прием.
– Скорее всего. Автомата при нем нет. Похоже, она забрала.
– Очень скверно... Я сейчас подойду с ребятами, а ты, пока что - смотри в оба! Прием.
– Есть...
Нервная улыбка скривила мой рот. Кролик… Сокол... Но на самом то деле все они псы – псы Григоровича. И сейчас, мне нужно лишь дождаться того момента, когда псы вновь соберутся в стаю...
***
Мне удалось прикончить еще двоих. Когда псы Григоровича собрались возле остывающего трупа своего товарища, я выскочила из укрытия и разрядила в них магазин. Автомат дергался будто живой у меня в руках, дуло уводило в сторону… Но я продолжала стрелять, и последних выстрелов уже почти не слышала, потому что меня оглушило.
Я лишь мельком видела, как у одного из мужчин пули разорвали противогаз, и размозжили голову под ним. Второй попытался отскочить, но не успел. Пули настигли и его. Одна чиркнула о бронежилет, вторая попала в шею. Был еще третий, который в момент, когда я начала стрелять, сидел склонившись над трупом… Ему-то и удалось выжить. Лишь только зазвучали выстрелы, он прижался к полу, после чего кинулся мне в ноги, и свалил меня наземь… Когда я упала, голова моя ударилась об пол с такой силой, что перед глазами заплясали искры, а оглушение усилилось. Звон в ушах поглотил все прочие звуки. Тупая боль казалось далекой, и как будто совсем не моей…
Мужчина, между тем, взобрался на меня сверху и принялся бить по лицу. Я сопротивлялась как могла, но он был намного тяжелее, да и каждый последующий удар только ослаблял меня. Все что у меня вышло, так это сорвать с него противогаз, и тогда я тут же узнала этого человека, черты которого сейчас были искажены болью и злобой. Меня избивал тот, кто постоянно выживал, бессменный командир псов Григоровича – Габриэль Марек. Он бил меня, и кричал что-то, но я не слышала. А когда наконец смогла слышать, то различила:
– Ах ты стерва! Маленькая дрянь! Григорович велел лишь вернуть тебя! А ты… Никто ведь и пальцем тебя бы не тронул, а ты убила их всех… Зачем ты их убила?!
Мой респиратор отлетел в сторону. Мужчина сорвал его с меня так же, как я сорвала с него противогаз…
Какие у него глаза… Блеклые и отчаявшиеся. Он устал, и он в ярости. Быть может, сейчас он даже ослушается Григоровича и прикончит меня… Что ж… Из глаз моих брызнули слезы. В груди закипало что-то горькое и удушающее. Что-то, что я не могла держать внутри. И тогда я тоже закричала, брызжа ему в лицо кровью из разбитого рта:
– Потому что я не хочу возвращаться! Вы же мучали меня семь лет! Я ни за что не вернусь! Лучше умру! Лучше умру!
Я забилась под ним в приступе безумия… Мужчина перестал меня бить, в глазах его вдруг что-то изменилось. Он отодвинулся от меня, и схватился за свой автомат.
– Вставай! – Произнес он.
– Что?!
– Вставай! Быстро! Иначе я прострелю тебе ноги, и плевать, что на это скажет Григорович.
Он несильно ткнул меня дулом автомата в колено.
– Или ты пойдешь со мной без всяких фокусов, или твоим ногам придется плохо… А потом я засуну кляп тебе в рот, чтоб не орала, и потащу… Силы у меня хватит, поверь…
Я смотрела на Габриэля не зная, радоваться мне или плакать. Разум его возобладал, и убивать он меня не станет. Что же, тогда, движет им сейчас? Долг? Жалость? Нет, только не жалость… По глазам его понятно, что он ненавидит меня. Ведь я убила его товарищей. Значит… Его действиями руководят ненависть и холодный расчет. Я же сама кричала ему, что лучше умру, чем вернусь в клинику, и он все понял, понял, какая участь для меня хуже смерти…
Я попыталась встать. И тут же тошнота подступила к моему горлу, и согнула меня в приступе рвоты. Впрочем, желудок мой был пуст, и ничего кроме желчи я из себя не исторгла… Я, словно во сне, увидела, как желчь эта смешивается с кровью на полу. Потом, перед глазами все начало плыть. Интересно, как он поступит, если я сейчас потеряю сознание?
– Одевай свой респиратор. – Услышала я его голос.
С трудом я сделала это. Когда респиратор вновь оказался на моем лице, мужчина быстро связал мне руки за спиной, потом натянул свой противогаз, и подтолкнув меня в спину дулом автомата, велел мне идти…