Остальные Лорды Око презирали. Лев просто считал, что он не заслуживает власти, но может быть весьма полезен; пока что его мнение оправдывалось. Они и ворота мира для Вильда открыли вместе, хотя идея принадлежала Льву.
Выбросив союзника из головы, Лорд вновь повернулся в сторону ворот. Чего-то в этом роде он и ожидал – потому и выбрал здание, с крыши которого можно было разглядеть равнину перед городом. Теперь, зная куда смотреть, Лев различал явные следы начавшегося ритуала.
Усиленное магией зрение позволило разглядеть детали; военачальник мрачно покачал головой. Даже если он сейчас бросит в бой войска за стенами, то чужая армия сможет сдержать легионеров достаточно надолго, чтобы создание заклинания завершилось. Даже если он пойдет сам – Лев не сомневался, что коллеги подготовили защиту на такой случай. Уж настолько-то в военном деле они все понимают.
Послышались шаги и на крыше появились Апофис и Ламашту, которых тоже известили о происходящем. Лорд приветствовал своих командиров легким кивком.
– Господин, вы знаете, что это? – спросил змеелюд.
– Нет, – покачал головой Лев. – Видимо, извлекли из запасов нечто совершенно новое или слишком хорошо забытое.
– Они уверены, что им удастся, – произнес Апофис; командир пришел к тому же выводу, что и Лорд.
– Верно, – подтвердил Лев, не отрывая взгляда от ритуала. – Позови сюда Шагмата.
Полковник остановился, недоверчиво взглянув на господина.
– Повелитель, может быть… лучше отвести войска?
Лев взглянул на змеелюда с высоты своего роста и снизошел до ответа:
– Тогда мы не будем знать, куда они ударят. Так же планируемое ими преимущество будет значительно меньше.
Апофис медленно кивнул и скользнул по ступеням вниз; Лев же посмотрел на вторую советницу.
– Ламашту, передай приказы командирам в пределах Стигии. Слушай…
Вокруг проводивших ритуал Лордов билась иззубренная черная аура, чем-то слабо напоминавшая аниму Возвышенных. Небо над ними пошло складками, напоминавшими густые облака; в них беззвучно сверкали белесые молнии. Земля вокруг начерченных линий исказилась, обращаясь в серую бесплодную пустошь.
Вдова сжала зубы, направляя поток силы, соединявший небо, землю и бездну под землей. Ее голос вплелся в речитатив других, насыщая заклинание все большей мощью, взвился вверх, достиг предельной высоты, ломающей саму реальность грани…
Серое небо раскололось.
Девять исполинских кулаков, сотканных из сплошной тьмы, обрушились вниз, раскрывая когтистые пальцы. На площади взвыла от напряжения Машина Рассеивания – она ослабляла заклятие, но не могла погасить его полностью, и ониксы пошли трещинами, не справляясь с неимоверным потоком энергии.
Секунду спустя заклятие ударило по Легиону.
Огромные пальцы с легкостью проходили сквозь доспехи, в клочья раздирая корпусы солдат; волна тьмы разрывала Эссенцию легионеров, разбивая их в пыль. Солдаты не успевали даже вскрикнуть, распадаясь на нити составляющей тела Эссенции.
За считанные секунды тысячи солдат обратились в прах – а чужие войска с радостными кличами рванулись на приступ, к опустевшим воротам; сами Лорды, покидая завершившийся ритуал, занимали места среди своих воинов. Но они не видели, как незримая Эссенция погибших стекалась в город, к высокой и массивной башне, струясь к ее крыше.
С высоты этой башни на происходящее взирал Лев; за его спиной большую часть крыши занимал жирный серокожий гигант с огромной пастью, похожий одновременно на жабу и пса.
Знатоки гекатонхейров считали Шагмата слабым, а иногда – и бесполезным. Физически он был могуч, как и все его собратья, но из особых талантов у него имелась лишь способность впитывать Эссенцию погибших в его присутствии и преобразовывать ее. Вдобавок выплескивал накопленное Шагмат за один раз, и, более того – он мог поглощать лишь Эссенцию тех, кто хотя бы формально пребывал на его стороне.
Потому большинство Лордов считали призыв Шагмата пустой тратой времени.
Первый и Покинутый Лев думал иначе; он всегда находил применение любому инструменту.
И сейчас, поглядев на поле битвы, осознав и стремительно обдумав увиденное, Лев молча поднял руку, властно указывая на рвущееся к городу войско.
Шагмат наклонился вперед, пошевелил крупной челюстью. Медленно отворилась беззубая пасть, становившаяся все шире, словно голова гекатонхейра состояла из резины.