Шелестящие слова Советников звучали странно: можно было счесть их бредом помутненного рассудка, можно было – пророчеством… Они ведь стояли у черно-белых тронов. Больше Божественных Советников знали только сами Монархи.
И если они говорят о пути… то просто ли направляют, или знают?
Ответа у Тиана не было. Он помедлил, перебирая в уме множество вопросов, понимая, что даже если Советники раскроют тайны города – говорить им придется долго…
Вдали послышались шаги. Тяжелые, неспешные, постепенно приближающиеся. Это не Лев – его поступь Тиан запомнил навсегда; но даже и простой стражник или ассистент может поднять тревогу.
Спрашивать о чем-либо уже поздно.
Тиан задержался лишь на несколько секунд – низко поклонившись и застыв с согнутой спиной.
И беззвучно скользнул в коридоры, ко входу в подземелье.
Тиан выбрался из дворца тем же путем, что и пришел, обойдя все ловушки и вновь появившись на Шепчущих Улицах. На сей раз он оказался недалеко от убежища Шепот: вход в подземелья сместился за время путешествия.
Поговорив по пути с парой детей Улиц, Тиан даже не удивился тому, что его, оказывается, два дня на поверхности не было. «Шепот предупреждала», – только и подумал он, входя в комнату правительницы района.
Царица Сирот сидела на краю стола и рассеянно поигрывала длинной золотистой цепочкой. На какое-то мгновение Тиану показалось, что он видит простую скучающую девочку, которую взрослые оставили дома; потом Шепот подняла взгляд и впечатление исчезло.
– Ну как? – поинтересовалась она, спрыгнув со стола и чуть не споткнувшись – наступила на край своей мантии.
Тиан мрачно покачал головой.
– Советников не вернуть. Они уже… я не знаю, что с ними происходит, но Лев их изменяет. Преобразует, можно сказать.
– Я так и думала, – грустно вздохнула Шепот. – Козел душестальной. Чего еще?
Тиан неопределенно пожал плечами, не зная, как поделиться словами Советников, и стоит ли это делать. В конце концов, они ясно сказали «твой путь», подчеркнув первое слово.
Шепот истолковала молчание иначе и кивнула:
– Что ж, хоть мы знаем, что путь не завален. Надо прикинуть, что будет потом, завтра нам всем не до того будет.
– В смысле? – нахмурился Тиан.
– А, точно, ты же двое суток в подземельях проболтался, – спохватилась Шепот. – Тогда слушай откровения.
Она важно подняла указательный палец.
– Во-первых, войне песец. В смысле, конец.
– Что? – поперхнулся Тиан.
– Лорды договорились, – кивнула Шепот. – Деталей ни одна зараза не знает, кроме них самих, но о прекращении войны объявлено. Еще сказали, что Стигию никто из них не возьмет, но вместо того все тринадцать будут сидеть в городе и «предоставлять свой опыт в распоряжение Двойных Монархов».
Последнее она произнесла с едким сарказмом. И так было понятно, что значит учтивая формулировка.
– Дела… – протянул Тиан, лихорадочно соображая, что это изменит. Мир – это хорошо, но теперь Стигии точно не вырваться из рук Лордов. – Секунду, «во-первых»? А «во-вторых» что?
– А во-вторых – то, что я теперь знаю: подземелья точно глубокие, – посмотрела на него Шепот. – Иначе бы колокол на Календаре и тебе по ушам стукнул.
Сначала Тиан не понял. Потом вспомнил, когда безмолвный Календарь оглашает город всепроникающим звоном, и глаза его расширились:
– Завтра?
– Угу, – кивнула Шепот. – День очередного Великого Выбора.
Промежутки между такими днями были нерегулярными: иногда проходили века, иногда – годы. Для Тиана это был первый Выбор: предыдущий случился лет за тридцать до его смерти.
Как и всегда, Выбор происходил во дворце Двойных Монархов, в специально отведенном для этого исполинском зале из черного камня и полированного светлого металла. Как и всегда, здесь присутствовали сами четверо правителей на тронах, и Совет Тринадцати – главы стигийских районов, и, как и всегда, сквозь зал струился бесконечный поток призраков, жителей столицы. Каждый из них привычно подходил к красному сосуду в центре, извлекал камень, показывал его четырем тронам и уходил дальше. Красные камни – знак минувшего тебя жребия.
Но теперь здесь не было Божественных Советников. И вместо них в зале застыли еще тринадцать фигур, известные ныне каждому стигийцу; двенадцать из них стояли за спинами членов Совета, Лев же возвышался перед тронами Монархов, между ними и входящими призраками. Он был облачен в призрачный шелк и безоружен, но руки военачальника закрывали латные перчатки.