Он не умеет быть политиком – но станет им через доли секунды. К его услугам будет память всех предыдущих Королей, даруемые самим престолом знания и мудрость других Монархов: Тиан уже чувствовал неощутимые и непостижимые нити связей между ними.
С беззвучным вздохом бывший стражник перестал цепляться за призрачное бытие. Белый Король Усине небрежным жестом поправил складку плаща.
Никто не обратил внимания на этот жест – ни Лорды, ни Советники. Нежеланный Шепот даже не глядела в сторону четырех тронов. Но она смотрела на полированный металл противоположной стены, где отражалась чеканная белая маска; еле слышно хозяйка Улиц вздохнула.
Призраки тянулись мимо сосуда еще долго, вынимая красные камни. Никто не смог бы сказать, вытянул ли кто из них черный; но в конце концов сосуд опустел, и стук посоха Эсет возвестил об окончании дня Выбора.
Советники неспешно потянулись к выходу, Лорды остались недвижимы, ожидая, пока все покинут зал.
Но день оказался отмечен еще одним событием.
Казалось, по дворцу и всей Стигии пронесся ветер – но ничья одежда или волосы не шелохнулись. Не было движения воздуха, вместо того пришли тысячи шепотов, едва различимых голосов, шелестящих на самой границе сознания.
Шепот вился вокруг Лордов, окружал Льва бесплотными кольцами и сжимал в объятиях, клубился перед глазами стеклистой пеленой, тянул к выходу и ступеням.
Стигийцы испуганно замерли, Двойные Монархи сохранили абсолютное молчание. На лицах Лордов сменилось множество чувств: озадаченность, опасение… у большинства – и злорадство.
Им не нужно было объяснять происходящего. Они и так поняли, что творится.
Нерожденные, мертвые Предтечи, обратились к своим избранникам – и требовали прихода одного из них. Награда? Наказание?
Для Нерожденных эти два понятия часто были неразделимы.
Лев медленно тронулся с места, неспешно зашагав к дверям, мимо расступившихся Советников и слуг; остальные Лорды проводили его взглядами. Вдова – злорадным, Око – сожалеющим, другие же уже надели маски учтивого интереса.
За воротами дворца Льва встретили встревоженные Апофис и Ламашту. Он отдал несколько кратких приказов на ходу, не в силах сопротивляться зову шепотов, шагая к самому центру Стигии.
Чтобы попасть к гробницам Нерожденных, надо было найти вход в Лабиринт, пройти тысячами извилистых тоннелей, одолеть безумных тварей, которыми полнились эти тоннели, отыскать способ пробиться еще ниже… Когда-то все Лорды проделали такой путь, заключив договор с мертвыми Предтечами.
Был и другой, куда более простой способ, которым не пользовался практически никто.
Лев вышел на огромную площадь: она была вымощена обсидианово-черным камнем, гладким и прочным. Никаких украшений, никаких статуй или барельефов на домах вокруг. Зачем? Центр Стигии, центр Нижнего Мира и так был отмечен двумя чертами, рядом с которыми любой архитектурный ансамбль казался блеклым и незначительным.
Первой был исполинский механизм, висящий над площадью и уходящий в темное небо; меж пластин черного металла и паутины таких же нитей просачивалось бледное сияние, не отбрасывавшее теней. Его улавливали и усиливали тысячи полированных камней, зеркал и ламп, вращавшихся вокруг корпуса. Шестерни в человеческий рост высотой медленно и беззвучно поворачивались; тени слуг скользили внутри гигантской машины, превышавшей по высоте иные горы.
Календарь Сетеша. Механизм, определявший движение светил Нижнего Мира.
Но прямо под Календарем находился колодец, обрамленный двумя высокими колоннами. Винтовые лестницы вились вокруг них против часовой стрелки, уходя от соединяющего их моста и узких балконов к огромному отверстию – и глубоко в землю, в бездонные глубины. Ошибся бы тот, кто назвал провал черным – в жерле колодца не было вообще никаких цветов. Попадающий на него свет умирал и рассеивался в совершенной тьме, краски не осмеливались даже приблизиться к границе провала. И если Календарь окружали голоса слуг, свист проходящего меж пластинами ветра и ровное тихое гудение летучих зеркал и камней – то в этом колодце звуки умирали так же, как и свет.
Колодец Забвения. Уста Пустоты. Возникшая вместе с самим Нижним Миром шахта, пронизывающая как мир мертвых, так и Лабиринт. Рухнувшее в Колодец считалось безвозвратно уничтоженным, павший в них призрак – лишенным перерождения. Так и было на деле.