Он своими глазами видел трещины на стенах тайного укрытия дворца Шантянь. Духовные жилы, наполненные ян, вздулись и частично вышли наружу, словно корневища умирающего дерева.
Как любой совершенствующийся в мире истинного бессмертия, Небесный город имел основу. Погребённая глубоко в недрах небесной земли, она питала Девять Сфер по духовным жилам. Если эти упрятанные под дворцами реки духовной энергии нарушат течение или разрушатся по всему руслу, случится бедствие, о котором говорил брат-император перед вознесением в Саньцин.
[Саньцин — небесные сферы, управляемые верховными божествами]
Поначалу Юй Цзымин не верил предсказанию, считая его игрой чистого разума. Брат к тому времени приобрёл бесстрастие, частично погрузившись изначальным духом в первоисточник видимого мира. Но не прошло нескольких тысячелетий, как всё сбылось! Звезда губителя явилась на закате, окрасив в багрянец небеса.
Теперь единственным, что печалило Юй Цзымина, была его неудачливость. Он не мог взять власть в Небесном городе в свои руки. На пути к трону по-прежнему стоял племянник. Этот никчемный Нефритовый император даже полумёртвым умудрялся рушить чужие планы!
Кто позволит развязать войну с Кушань без воли Небесного государя? У регента нет права разрушать покой Трёх миров. У него ни на что нет права! Он всего лишь замена правителя, его жалкая тень, не смеющая ничего менять в устройстве Девяти Сфер.
Разве он может признаться перед всеми, что под фундаментом Шантянь спрятана темница, созданная для самого злобного предателя Девяти Сфер, и что тот сбежал из плена, оставив после себя изломанные духовные крылья? Юй Цзымин видел их лежащими на полу. На нежно-коричневом пухе всё ещё виднелась засохшая кровь. Кровь асуров, пролитие которой клан Асюло никому не простит.
Древняя тайна вот-вот обернётся для всех карой. Но он вынужден чего-то ждать и молчать, бездействуя!
Юй Цзымин до боли прикусил губу, склоняясь над лежащим неподвижно племянником. Длинные ресницы Юй Сяолуна были неподвижны, а губы давно потеряли естественный цвет, слившись с бледно-восковой кожей лица.
Идеальный нефрит сейчас выглядел жалкой подделкой!
Его тело окружали артефакты, выстроенные на полу в особом порядке, позволяющем создать духовный массив для поддержания жизненной силы. В покоях круглосуточно курились специальные благовония, а в рот императора вливались ценные эликсиры, вынуждающие ци принудительно очищаться и циркулировать по меридианам.
А ещё был цветок у изголовья, тайно подаренный Богом судьбы.
Юц Цзымин видел тоненькие световые щупальца, тянущиеся от подарка к голове Юй Сяолуна. Цветок, больше напоминающий дорогую безделушку, чем небесный артефакт, питал и согревал дух императора, не позволяя покинуть тело.
Гнев внутри Юй Цзымина бесконтрольно рос при одном только взгляде на резные листья из цельного изумруда. Он пошевелил пальцами, направляя в сторону цветка невидимый глазом сгусток. Достигнув жемчужной головки, энергия перекрыла источник — световые щупальца оборвались, как ростки, обрезанные заботливым садовником. По телу Юй Сяолуна прошла короткая судорога. Юй Цзымин с удовлетворением отметил — в уголке плотно сжатых губ племянника показалось несколько капель крови. Цветок, действительно, поддерживал в нём жизнь больше, чем остальные артефакты.
— А… вот ты где, мэнсюн Юй! — хорошо знакомый тихий голос, донесшийся от двери, заставил рассеять сгусток блокирующей энергии.
Цветок, казалось, встрепенулся и сразу же вцепился в голову Нефритового императора несколькими светящимися щупальцами. Юй Цзымину ничего не осталось, как осторожно промокнуть губы племянника краем рукава, убирая следы крови.
— Зачем ты искал меня, мэнди Цай?
— Нужно поговорить, мэнсюн Юй.
Юй Цзымин поправил одеяло и, наконец, обернулся к говорившему небожителю. Тот по привычке обмахивался веером, при этом не забывая изучать комнату цепким взглядом.
— Говори.
— Не здесь. Не хочу беспокоить Небесного государя, — Цай Чжэань бесцеремонно выглянул из-за плеча Юй Цзымина, чтобы увидеть лицо императора. — Как его величество?
— Сам видишь, — говорить много Юй Цзымину не хотелось. Хитроумный побратим пришёл совсем не вовремя! Видеть его не хотелось, но и прогнать хозяина одного из великих дворцов он не мог. — Надеюсь, у тебя важное дело? Обсуждать причуды смертных князей и сплетни дворца Юньци я не смогу, прости.
— Ах, мэнсюн Юй, иногда и к чирикающему воробью стоит прислушаться! А к тебе пришел целый Бог судьбы, — с укором в голосе отозвался Цай Чжэань и вежливо указал на дверь, — Прошу!
Юй Цзымину ничего не оставалось, как следовать за непрошеным гостем. Он бросил сердитый взгляд на столик у кровати императора. Почему ему кажется, что Цай Чжэань первым делом поинтересовался своим подарком, а не здоровьем его величества? Что с этим артефактом не так?
Провинция Шаньси сама того не ведая удостоилась великой чести — её с настойчивостью злобной ищейки обыскивал самый настоящий небожитель, пусть и не занимающий на Девяти Сферах высокого положения.
Фан Синюнь сначала обошёл Пинъяо, прислушавшись к биению сердца каждого жителя города-черепахи. Затем наступила очередь ближайших поселений. Но, как бы он не старался, след Ин Сянхуа затерялся среди широких долин, перемежающихся густыми лесами.
Он больше не чувствовал изначальную искру её духа, потому что сам опоил шицзе зельем Цай Чжэаня. И за эту глупость не переставал корить себя, время от времени ударяя кулаком в грудь.
Хотя его имя состояло из двух благоприятных иероглифов, означающих «любимец» и «судьба», Фан Синюнь являл сейчас пример самого презренного неудачника. Не зная, куда подевалась Ин Сянхуа, первый ученик страшился встречи с шицзунь. Теперь он провинился перед Люй Инчжэнь дважды! Первый раз тем, что действовал самовольно, а во второй раз из-за своей вопиющей до небес беспомощности.
Для чего он отпил того зелья? Теперь и в нём духовные силы заметно сократились. Фан Синюнь смог укрыться от вездесущего взора небесных воинов, но потерял достоинство ученика дворца Дафэн. Ибо лучше быть избитым молниями на Балконе наказаний, чем показать шицзунь, что её наставления пали на бесплодную почву его неблагодарного сердца.
— Горе мне, горе… — не вытерпев внутренних терзаний, Фан Синюнь опустился на покрытую утренней росой траву, не обращая внимания на забирающуюся под одежду влажную прохладу.
— Видимо, этот небожитель до конца осознал собственное ничтожество? — прозвучало совсем рядом. — Но пусть он не переживает. Возможно, перенесённое с честью испытание вознесёт его на более высокий уровень совершенствования?
Фан Синюнь растерянно взглянул на появившегося перед ним юношу. Тот был хорош лицом и выглядел крепко сложенным. Единственный его недостаток — курчавые волосы. Собранные в высокий хвост, они напоминали пучок свежей травы, топорщащийся завитками во все стороны. Отчего юноша походил на большого ребёнка.
— Кто ты такой, чтобы насмехаться надо мной? — недовольно поинтересовался Фан Синюнь, поднимаясь на ноги.
Юноша с улыбкой посмотрел на промокшие полы его шэньи и покачал головой.
— Сочувствую, сюнди! Ты весь промок, а в мире смертных не положено использовать магию. Придётся дождаться восхода солнца.
— Лисы из Шаньси тебе братья… — Фан Синюнь отряхнул полы рукой, как если бы те были измазаны пылью.
— Кстати о лисах, — тут же ухватился за слова юноша. — Не видел здесь никого из них?
Фан Синюнь уже догадался, что тот не так прост, как хочет выглядеть. Украдкой воспользовавшись духовным чувством, он даже большее мог сказать — юноша этот не простой смертный. Есть в его ауре нечто демоническое, умело скрытое от посторонних глаз, но всё равно выпирающее наружу. Так острый нож невозможно спрятать в мешке земледельца. Как ни положи его, со временем покажет себя.
— Так что скажешь — видел?
— Не видел, — сердито отозвался Фан Синюнь. — И вообще, чего ты хочешь от меня?
Юноша коротко рассмеялся, пригладил волосы рукой и достал из-за пояса дицзы.