Чжу Хуэй угадал его до того, как генерал протянул чахэ с бережно отсыпанными бамбуковой ложкой сухими чаинками. Приняв «чайную колыбель», асур сделал три небольших вдоха, оценивая глубину и чистоту аромата, накрыл чахэ крышкой и вернул хозяину.
[чахэ, «чайная колыбель», — сосуд для сухого чайного листа, используемый для дегустации аромата гостями. Листья сюда пересыпают из чайницы, а после дегустации их кладут в чаху, чайник для заваривания]
— Этот Цзинь Сюань я заказал на юге для поддержания традиции и бесед с друзьями, — произнёс тот, высыпая чаинки в прогретый заварочный чайник. — Уважаемый Сюэ любит такой сорт. К сожалению, он не посетил сегодня резиденцию этого генерала.
Чжу Хуэю подумалось, что генерал Инь переживает совсем по другому поводу. Однако в ответ он только вежливо улыбнулся. В Пинъяо его знают, как помощника Сюэ Моцзяна, владельца цветочного дома Шуйлянь. Ну, а для генерала крайне важно настоящее происхождение гостя. Имея слабые от природы духовные корни, Инь Цзифу так и не расстался с мечтой о совершенствовании. Любой из клана Асюло для этого смертного словно яблоко, подманивающее осла, — генерал готов бежать следом на любые расстояния, не ведая страха, сомнений и усталости.
Инь Цзифу аккуратно слил первую заварку в чашу для отходов, удаляя пыль, а затем тоненькой струйкой влил в чайник разогретую воду. Нежное журчание напоминало вкрадчивые слова хозяина резиденции, вежливо поинтересовавшегося, почему его лучший друг замешкался, будучи в отъезде? И это человеческое любопытство облегчало выполнение приказа Тёмного владыки.
— Семейные дела задержали господина, — тихо промолвил Чжу Хуэй, пристально наблюдая за руками генерала — тот ловко процеживал готовый чай сквозь мелкое ситечко в подготовленный гундаобэй. — Но я готов заменить его в Пинъяо.
[гундаобэй или чахай, «чаша справедливости», — сосуд для готового чая, из которого его разливают по пиалам]
— Хорошо… это хорошо, — Инь Цзифу заметно повеселел.
Чай из гундаобэя был разлит по чайным парам из нефрита. Генерал на мгновение перевернул одну из пар, а затем протянул её гостю.
Чжу Хуэй молча принял чай, открыл чашу вкуса, глубоко вдохнул молочно-сливочный аромат, а затем трижды отпил из глубокой вэньсанбэй. Первый глоток, чтобы познакомить язык с напитком, второй для оценки вкуса и аромата. Ну а третий для послевкусия. И оно было чудесным. Нежнейший молочный аромат гармонично дополнялся тонкими нотами сливок и, наконец, оставлял после себя на языке едва уловимую сладость.
Удовлетворённо кивнув, Чжу Хуэй поставил вэньсанбэй на поднос из красного дерева. Он никогда не замечал за Инь Цзифу тяги к роскоши, однако чайная церемония была проведена, как в императорском дворце, что указывало на несомненную ценность гостя из мира демонов в глазах этого смертного.
— Могу ли я передать через Чжу-сюна сообщение господину Сюэ? — удивительно, но генерал, также славившийся помимо скромности своей выдержкой, начал говорить о делах первым.
Не приложив для этого никаких усилий, Чжу Хуэй чувствовал себя гостем рек и озёр, покусившимся на несмышлёного ребёнка.
— Говори, генерал Инь.
— Статуи у алтарей сменили имя, как и просил господин Сюэ, — Инь Цзифу отпил чай и многозначительно взглянул на гостя.
Чжу Хуэй не знал, о чём именно идёт речь, но его цепкий ум уже обнаружил связь с прошлым. Этот трюк однажды был блестяще выполнен самим Хун Сянъюнем. Для небожителя, претендующего на какую-либо власть в Небесном городе, важно иметь прилежных молитвенников, регулярно приносящих жертвы и курящих ароматические палочки перед изображениями этого бессмертного.
Сообразив, куда клонит основатель Пинъяо, Чжу Хуэй сдержанно улыбнулся.
— Благодарю генерала от имени господина!
— Этот генерал воспользовался связями в провинции Шаньси. Не стоит благодарности.
Чжу Хуэй не ответил. Надкусив кожу на указательном пальце, он протянул руку к чаше гундаобэй, ещё содержащей остатки ароматного улуна. Прозрачный нежно-жёлтый напиток стал мутным — капля крови, как живое существо принялась кружиться, оставляя после себя бледно-розовый след, пока полностью не слилась с чаем.
Взгляд Инь Цзифу стал жадным, но он до конца пытался соблюсти приличия. Поднявшись из-за стола, генерал прошёл в дальний угол чайной комнаты и, порывшись на полке, достал оттуда небольшую коробку. Вернувшись к Чжу Хуэю, Инь Цзифу передал её гостю. Коробка оказалась хранилищем массивного браслета из нефрита.
— В прошлый раз с господином Сюэ приходила молодая женщина. Теперь этот генерал передаёт ей браслет с пожеланиями здоровья.
Чжу Хуэй насторожился. Какая ещё молодая женщина?
— Пусть генерал не переживает, браслет сегодня же окажется у барышни. Она тепло отзывалась о генерале, — ответил он, ненавязчиво забрасывая наживку.
К счастью, эта рыба оказалась достаточно рассеянной и с готовностью проглотила крючок.
— Я рад, что лекарь резиденции этого генерала помог барышне! Она выглядела больной, когда попала сюда, но была очень скромной и отказывалась от помощи. К счастью господин Сюэ настоял на лечении. Чжу-сюн, передай ей, чтобы позаботилась о себе, как следует. Иначе та нефритовая красота, которой обладает барышня, быстро увянет.
Говоря всё это, Инь Цзифу пожирал взглядом остывающий улун. Его нетерпение заметно улучшило настроение Чжу Хуэя. Ведь желание заполучить кровь асура для совершенствования лишило генерала трезвого мышления. Он попросту упустил из вида, что помощник Сюэ Моцзяна неподобающе отозвался о молодой барышне, едва не обвинив ту в интересе к малознакомому мужчине.
Упрятав коробку в мешочек цянькунь, Чжу Хуэй поспешил откланяться. Генерал уже не отрывал взгляда от гундаобэй. И вид его напоминал странника, измученного жаждой среди песков.
Во дворе Чжу Хуэя ожидала дева, укутанная в широкую накидку с нелепо яркой оторочкой по краю капюшона. Присев в поклоне, она промолвила:
— Эта служанка приветствует господина Чжу! Генерал Инь просил остаться в резиденции на ночь.
Навязчивый аромат духов и тщательно выбеленное лицо девы красноречиво намекали, какого рода заботу решил проявить Инь Цзифу. Прикинув, сколько ещё времени понадобится на поиски неуловимой лисьей разведки, Чжу Хуэй решил прислушаться к просьбе гостеприимного хозяина.
В комнате его ждало ещё трое дев, кроме той, что встретила во дворе.
— Не желает ли господин послушать цинь? — одна из них томно обошла Чжу Хуэя по кругу, игриво коснувшись пальчиками спины.
Цинь здесь тоже имелся. Одиноко стоял у окна близ перегородки с аккуратно нарисованными тиграми, сошедшимися в яростной схватке за добычу.
— Этот господин с удовольствием послушает тебя, — Чжу Хуэй потрепал смелую деву по нарумяненной щеке и расслабленно опустился на широкий диван-лежак с маленьким чайным столиком посередине.
Дева оказалась неплохим музыкантом, но Чжу Хуэй слушал цинь вполуха. Его окружили улыбчивые служанки генерала. Одна из них подала вино, другая принялась массировать плечи. А третья сделала то, за что в приличном обществе её засунули бы в клетку для свиней и стали возить по городу для устрашения молоденьких девочек — став перед гостем на колени, принялась развязывать на нём пояс.
Чжу Хуэй не противился маленьким ручкам, целенаправленно забравшимся под нижнюю одежду, внутренне потешаясь над происходящим в комнате. Благовоспитанный муж назвал бы это злостной «варкой журавля и сжиганием циня» ввиду несоответствия звучащего здесь благородного инструмента пошлым действиям служанок.
Та, что первой добралась до его тела, уже пустила в ход язык и губы. Чжу Хуэй провёл рукой по её макушке, получив в ответ заискивающий взгляд собаки, находящейся в течке. Неужели женщине подобает таким образом вести себя перед незнакомым мужчиной? Нет, Чжу Хуэй не жалел её — каждый выбирает собственный путь, и не пытался казаться праведным перед самим собой, — он часто пользовался женщинами, находясь в мире смертных. Поэтому лишь прикрыл веки, отгораживаясь от блестящих азартом женских зрачков. И тут же получил глубокий поцелуй в губы — к делу приступила служанка, масировавшая плечи. Он позволил делать с его телом всё, что заблагорассудится, умудряясь при этом раздумывать над приказом Тёмного владыки.