Владыка угадал! У Сюэ Моцзяна появился собственный интерес в мире смертных. Можно предположить, что и за разведчиками из лисьего клана командующий погнался не только из чувства мести. Ведь по словам генерала Инь таинственная незнакомка ушла вместе с Сюэ Моцзяном, а сейчас её возле командующего не наблюдалось.
Во что бы то ни стало решив добраться до тайны побратима самого Тёмного владыки, Чжу Хуэй расслабился, позволив сладкому томлению внизу живота разрешиться естественным образом.
Открыв глаза, он скользнул безразличным взглядом по стоящей на коленях служанке. Её губы выглядели измазанными слизистым рисовым отваром. Вторая прикрывала лицо — Чжу Хуэй не сдержался, больно укусив за податливую, пахнущую вишнями плоть. И теперь верхняя губа у девы сильно кровоточила.
Фальшивая нота резко ударила по ушам, отвлекая от созерцания двух бесстыдниц.
Чжу Хуэй поморщился и, строго взглянув на играющую на цине, поманил её пальцем, чтобы через мгновение уложить грудью на чайный столик и задрав платье войти в чужое тело через врата, не предназначенные для этого природой. Снизу раздался тонкий вскрик, на который Чжу Хуэй не обратил никакого внимания.
Закончив с музыкантшей, он взмахом руки выпроводил всех служанок за дверь и привёл одежды в порядок. Имея выносливость демона и ци бессмертного совершенствующегося, Чжу Хуэй мог бы вышибить дух из каждой развратной девы, навязанной генералом Инь.
Однако в удовлетворении собственной похоти через доведение смертных до гибели не было никакого смысла. На Кушань Почтенного пакостника ждало семь наложниц из клана девятихвостых лис, терпеливых к боли и изобретательных в плотских утехах.
Чжу Хуэй мечтательно откинулся на спинку дивана-лежака, подоткнув под плечи круглую подушку. Нужно как можно быстрее выполнить приказ Тёмного владыки, а затем навестить гарем!
Огромное Зеркало мира таинственно мерцало расплавленным серебром, бросая мелкие блики на витое обрамление из горного хрусталя. Там, где отражение соприкасалось с прозрачным камнем, свет крошился на ослепительные осколки, рассыпаясь игривыми зайчиками по мраморному полу.
Зал дворца Юньци пустовал. Единственным небожителем, находящимся здесь, был сам хозяин — Цай Чжэань. Он в задумчивости поигрывал веером. Бамбуковые дощечки сначала раздвигались с тихим шорохом, а затем возвращались на место, пряча вместе с резким щелчком изысканную вязь иероглифов. «Убить надежды», как всегда советовал древний артефакт.
Только вот обладатель веера не собирался расставаться с надеждами. Он жил ими слишком долго, чтобы изменять себе. Промедление было вызвано совсем иными причинами — Цай Чжэань раздумывал, стоит ли обращаться к Зеркалу или же та, которую он хочет отыскать в мире смертных, возвратится в Небесный город сама?
Ни один из игроков не любит, когда пешка выскальзывает из рук! Цай Чжэань ничем не отличался от большинства ценителей вэйци — жил азартом и отличался настойчивостью. Сложив веер в очередной раз, он оставил его на краю низкого столика и принялся творить заклинание.
Мутная и тяжёлая поверхность Зеркала пошла крупной рябью, постепенно теряя цвет по центру. Когда серебристый круг стал напоминать обычную воду, а затем отобразил мир смертных с высоты птичьего полёта, Цай Чжэань произнёс одними губами:
— Люй Инчжэнь.
Зеркало не отреагировало.
— Люй Инчжэнь, — чуть громче повторил он.
Ответа не последовало. Куда подевалась эта самоуверенная девица? Надо проверить тех, за кем она отправилась в мир смертных!
Ин Сянхуа обнаружилась в мрачном месте, лишённом света. Цай Чжэань увидел её лишь с помощью магии Зеркала. Управляющая сидела, охватив согнутые колени руками. Её глаза были закрыты, а лицо казалось осунувшимся. Цай Чжэань повёл рукой, отдаляя изображение и, наконец, сообразил, что дева сидит… в цянькуне.
Неслыханное дело! Кто рискнул носить младшего небожителя в бездонном мешочке, предназначенном исключительно для неживых предметов?
Вначале он увидел руку с ярко-красными ногтями, придерживающую цянькунь. А следом показалась макушка с аккуратным пучком волос, сколотым простой деревянной шпилькой.
Что сегодня с Зеркалом? Он едва не выругался вслух, но изображение вдруг приобрело смысл — Цай Чжэань рассмотрел девятихвостую лису, принявшую человеческий облик. Именно она куда-то несла Ин Сянхуа, невежливо запихнув ту в цянькунь.
— Плутовка! — процедил Цай Чжэань сквозь зубы.
Эту лисицу он слишком хорошо знал, чтобы по-настоящему сердиться. Однако отругать её при случае всё равно нужно. Слишком уж та самостоятельна и действует не по разуму.
— Фан Синюнь.
Зеркало послушно обратилось на первого ученика Люй Инчжэнь. Молодой хранитель с кряхтением пробирался сквозь густой бамбуковый лес.
— Глупец… — заметил себе под нос Цай Чжэань, оценив старания старшего ученика дворца Дафэн, как ничтожные. — Не проще ли использовать цингун? Ведь за него тебя небеса не убьют!
Фан Синюнь беспокоил его в последнюю очередь. Важнее знать, куда подевалась хозяйка дворца?
— Люй Инчжэнь!
Повторное обращение к её имени окончилось ничем — Зеркало помутнело, отображая кучевые облака.
— Неужели отказываешься слушаться? — с досадой прошептал Цай Чжэань. — Покажи мне её, немедленно!
Зеркало с небольшим замедлением просветлело, сосредоточившись на каменистой гряде в форме подковы. Когда-то здесь гордо подпирал небеса Пик пустоты — самая высокая точка в горах бессмертных, что лежат между двумя мирами, но сейчас там находилось укрытие демонов.
— Кушань… — без эмоций выдохнул Цай Чжэань.
Он слишком долго опасался этого проклятого места, чтобы испытывать в его отношении какие-либо чувства! Так человек, бродящий по лесу со змеями, в конце концов, перестаёт бояться.
Цай Чжэань взмахом рукава закрыл вид на Кушань. Зеркало мира приобрело характерный серебристый цвет.
Он промокнул вспотевший лоб рукавом мантии. Использованное заклинание не слишком сильное, но оно имеет свои неприятные последствия. Ведь так долго подглядывать за кем-либо нет права даже у Бога судьбы. Впрочем, расплачиваться не ему, а потому здесь не о чем печалиться. Цай Чжэань криво ухмыльнулся, забирая любимый веер со стола. Куда важнее использовать пешку, поставив её в нужное игроку место.
— Итак, ты на Кушань… — произнёс он, по старой привычке рассуждая вслух. — Что же это, как не судьба, цземэй?
Облака над дворцом Шантянь внезапно налились синевой, превратившись из невинно-белоснежного хлопка в переспелый виноград, забытый на лозе невнимательным садовником.
Резкий порыв ветра заставил младших небожителей из прислуги, находящейся у дворца, посмотреть вверх. Раздались удивлённые возгласы. Облака походили на приближение небесной кары! Небожители стали переглядываться, пытаясь определить, кого же и за какие проступки готовы наказать Три Чистых?
И тут одинокая вспышка молнии разрезала нахмурившиеся облака, а удар грома, казалось, расколол крышу дворца Шантянь, заставив младших небожителей пригнуться. А затем всё стихло: ни ветерка, ни рассерженных небес — угрожающая синева над золотистой черепицей растаяла, унося прочь карающие молнии и оглушающие громы.
— Молния пришлась на покои его величества… — догадался кто-то из небожителей, заставив всех присутствующих броситься в комнату Небесного государя.
В покоях висела тишина. Лишь тело его величества безмолвно корчилось в судорогах, да из цветка у изголовья вился едва уловимый дымок — листик, выточенный из цельного изумруда, почернел и раскололся пополам.
— Целителя! — крикнул один из младших небожителей, подошедший к постели Небесного государя ближе остальных. — У его величества кровь!
— Зовите целителей! — подхватил другой.