— Больше ничего не должен…
Чжу Хуэй поднялся с колена и отряхнул пыль здоровой рукой. К нему уже спешили на помощь. Не стоит показывать собственную слабость перед младшими.
— Гуэр-фу, ты ранен?
Чжу Хуэй покачал головой.
— Нет.
— Но я вижу кровь на твоём рукаве, — не унимался воин.
— Это не важно! Доложите Тёмному владыке — командующий Сюэ самовольно покинул Кушань.
Покорно склонённая голова с непослушным хвостом курчавых волос на макушке не вызывала ничего кроме раздражения. Чжу Хуэй не лгал открыто, он просто недоговаривал. А это сродни самой злостной лжи.
Цуймингуй посмотрел в окно, пытаясь успокоиться. Полуденное солнце перебирало слюдяные листья яджао, бросая в глаза целые горсти мелких бликов. Он болезненно прищурился. Слова Чжу Хуэя сейчас, как эти блики — слепят, маскируя истинный смысл сказанного. А смысл простой: сяо Чжу позволил командующему Сюэ улизнуть с Кушань.
Именно поэтому на руке его помощника всего лишь мелкий, хотя и сильно кровоточащий порез. Только мастер меча уровня Сюэ в состоянии ранить так, чтобы это выглядело опасно, но на деле не вредило телу. И без проверки Цуймингуй знал — сухожилия, крупные сосуды, мышцы не повреждены. Удар пришёлся на ткань рукава, был заблокирован там внутренней ци нападавшего, а затем по касанию задел кожу, рассекая её ровно настолько, чтобы пустить кровь.
Говорить об этом вслух он не станет, однако Чжу Хуэй, определённо, разочаровал. И разочаровал, куда сильнее от Сюэ Моцзяна. Если первый увлёкся небесной женщиной, то второй проявил непослушание. За такие ошибки принято наказывать. Только это невозможно — наказав ослушника, он ещё больше ослабит Кушань.
И как теперь поступить?
Чжу Хуэй продолжал стоять, склонившись в поясном поклоне. Левая ладонь накрывала правую, сжатую в кулак до побелевших костяшек. Тёмно-красные капли одна за другой просачивались из-под кожаных наручей, разбиваясь о каменный пол. У ног помощника уже образовалась небольшая кровавая лужица.
Почему он не перевязал рану? Сюэ Моцзян ушёл с Кушань ещё ночью, а сейчас полдень.
— Тебе следовало перевязать рану или принять восстанавливающую пилюлю. Почему не сделал этого?
— Я не посмел, Тёмный владыка. Мы преследовали команду… — Чжу Хуэй запнулся, но быстро подобрал уместные в этой ситуации слова, — преследовали господина Сюэ.
— И? — Цуймингуй окинул его внимательным взглядом.
— Мне стыдно разочаровывать Тёмного владыку. Поиски… оказались безуспешными.
— Не умеешь искать или… искал плохо? — Цуймингуй впился взглядом в зрачки помощника.
Он хотел сказать «специально искал плохо», но передумал. Какой теперь смысл бросаться едкими словами? Слова всего лишь звук. Куда важнее поступки.
— Приведи себя в порядок, сяо Чжу. А после встань на колени перед главным дворцом Кушань.
Наказание более чем мягкое. Вежливый намёк, говорящий — я вижу твоё сердце. Чжу Хуэй склонился ещё ниже.
— Подчиняюсь приказу Тёмного владыки.
— Прежде, чем встанешь на колени, отправь на поиски… более толковых асуров, — слова догнали Чжу Хуэя у самых дверей.
Он замедлил шаг, будто размышляя, как поступить? Затем не спеша обернулся и ещё раз поклонился.
Глаза помощника были спокойны, а его лицо выглядело умиротворённым. Цумингуй облегчённо выдохнул — они прекрасно поняли друг друга! Больше сяо Чжу не посмеет ослушаться. Осталось решить вопрос с Сюэ.
— Приведи ко мне небожительницу, — приказал Цуймингуй вошедшему слуге.
Видеть небесную деву ему не хотелось, но того требовали интересы Кушань. Он вернулся в кабинет и, взяв кисть, макнул её в тушь.
Му Тунъюнь с досадой рассматривала платье из нежно-розового шёлка. Цвет зарождающегося рассвета или распустившихся цветков хайтана, внезапно превратившийся в неприятное воспоминание.
Тёмный владыка так грубо поступил с ней! Но разве она неправа, постаравшись сблизиться? Всякая дева желает достойного спутника жизни. И ради него примеряет самые красивые наряды. Чем же розовый цвет плох или… она ошиблась с кроем?
Му Тунъюнь погладила прохладную шёлковую гладь, случайно задев мелкий жемчуг. Красивое платье…
Нет, она ничего не понимала! Почему лисы носят бесстыдные наряды и мужчины одаривают их вниманием, а она вызвала лишь его гнев?
Тихие шаги отвлекли Му Тунъюнь от тяжёлых размышлений. Вошла прислужница. Не лиса. Она не любила лис, этих лживых, изворотливых тварей, одержимых единственным желанием — сбежать с Кушань.
— Госпожа, я узнала, что Тёмный владыка призывает ту небожительницу в главный дворец.
Слова прислужницы ударили в самое сердце, на мгновение лишив способности здраво мыслить. Му Тунъюнь швырнула платье на пол и принялась топтать его ногами.
— Госпожа… Госпожа! — испугалась прислужница, протягивая к ней руки, чтобы отвести в сторону. — Ты говорила, это платье твоё любимое! Почему ты гневаешься?
Действительно, почему? Му Тунъюнь не могла определить чувство, зарождающееся где-то под сердцем. Оно жгло дьявольским пламенем и отдавало горечью.
— Её он желает видеть, а меня нет? — прошептала она.
— Что ты говоришь, госпожа? — не расслышала её прислужница.
— Ничего! — с раздражением ответила Му Тунюнь, садясь на стул.
Она сама налила чай из тонкостенного фарфорового чайника и, отпив его, успокоилась. Внучка старейшины Му не должна проявлять слабость. Бросив взгляд на платье, Му Тунъюнь неожиданно поняла — оружие находится прямо здесь. Само платье и есть оружие.
Если он не желал видеть этот наряд, пусть увидит! Увидит на враге Кушань.
Ведь небожительницу она тоже ненавидела. За дерзость, с которой та вырвала из её рук проклятую лису. Чем пленнице приглянулась Мэн Чажан? Эта дева коварнее остальных. Трижды пыталась бежать с Кушань, не пожалев собственных костей для заклинаний! Так пусть обе пострадают от рук Тёмного владыки: и небожительница, и лиса.
— Отдай платье Мэн Чажан, — приказала Му Тунъюнь.
— Госпожа?
— Ты плохо расслышала? Отнеси его немедленно лисе. Скажи: Тёмный владыка приказал небожительнице переодеться прежде, чем идти в главный дворец.
— Но госпожа, обман может рассердить старейшину Му!
— Какое мне дело до этого старика? И потом, он ненавидит небесных куда сильнее, чем я. Если узнает, как мы навредили пленнице, только обрадуется. А не узнает, мне же спокойнее. Ступай!
Прислужница нехотя подняла платье — жемчужные нити на нём вновь издали приятный для слуха звук. Словно руку в шкатулку с драгоценностями запустила! Му Тунъюнь усмехнулась.
— Надеюсь, она оценит мою заботу… И Тёмный владыка тоже будет доволен.
— Госпожа, почему ты так говоришь? — сложенное платье в руках прислужницы казалось ворохом хайтановых лепестков, осыпавшихся с деревьев поздней весной. — Я слышала, владыка не любит розовый.
— Именно поэтому он будет доволен. Сможет наказать небожительницу. Разве это не благо для Кушань?
Люй Инчжэнь смотрела на платье в руках Мэн Чажан, настороженно прислушиваясь к себе. Почему она чувствует необъяснимое волнение?
Демон передал ей платье и она потеряла контроль? Похоже, чужеродная энергия добралась к среднему даньтяню, укоренившись в нём и лишив привычной уравновешенности!
Она развернула платье и вздохнула. Нелепый розовый, открытая спина — вместо шёлка сетка из нанизанного на нити мелкого жемчуга, и рукавов нет. Зато подол удлинен, что затруднит шаг. Чем не одежда для обитательницы цветочного дома?
— Я не надену это. Верни.
— Госпожа! — Мэн Чажан опустилась перед ней на колени. — Прошу, не делай этого! Тёмному владыке нельзя отказывать.
— Почему? — усмехнулась Люй Инчжэнь. — Я вольна делать всё. Я хозяйка великого дворца Дафэн.
— Он… он вырвет твоё сердце, сожжёт даньтянь и переломает все кости, — голос лисы дрожал, словно она однажды видела все перечисленные ужасы.