Небожительница с рассерженным видом освободила руки, но возмущаться не стала — принесла и бумагу, и тушь с кистью.
Цуймингуй в задумчивости перебирал струны циня. Он редко использовал духовное оружие, как музыкальный инструмент, предпочитая воевать, а не развлекаться. Кровь и смерть сопровождали его на жизненном пути чаще, чем изысканные мелодии. Но музыка хорошо успокаивала, поэтому при случае глава Асюло играл.
Чжу Хуэй замер на пороге, не спеша прерывать владыку. Тот выглядел мрачным и недовольным. И причина его плохого настроения хорошо известна — высшая небожительница, рассеявшая дух собственного ученика.
Вот тебе и любовь ко всему живому, проповедуемая Девятью Сферами! Небожители всегда говорят одно, но поступают вразрез собственным словам. Можно ли им доверять после этого?
Сильные пальцы Цуймингуя замерли на цине, глуша последние ноты.
— Зачем пришёл?
— Я принёс письмо от генерала Инь Цзифу, — Чжу Хуэй вошёл в комнату и передал аккуратный свиток. — Прости, Тёмный владыка!
Цуймингуй сорвал печать и развернул лист бумаги. Его лицо сначала стало удивлённым, а затем приняло хитрое выражение.
— Прочти, — владыка вернул письмо Чжу Хуэю.
— Сюэ Моцзян приветствует главу клана Асюло, — каллиграфию командующего можно было вешать на стену, настолько изысканно та выглядела. — Возвращаю яшмовый браслет и со всем усердием прошу прощения за грубость.
Чжу Хуэй запнулся, чувствуя на себя тяжёлый взгляд Цуймингуя.
— Почему узнаю об этом из письма?
Голос владыки не предвещал ничего доброго. Чжу Хуэй с готовностью преклонил колено.
— Прошу Тёмного владыку наказать этого недостойного!
— Что толку в наказании, если мои приближённые недоговаривают или лгут мне в глаза? Если накажу, ты встанешь на мою сторону?
— Я… — Чжу Хуэй замолчал, тщательно подбирая слова. — Я всегда на твоей стороне, Тёмный владыка.
Он не знал, как отреагирует глава клана и какое наказание для себя лучше всего просить в такой щекотливой ситуации.
— Оставь! Накажу позже, — отмахнулся Цуймингуй. — Читай.
Чжу Хуэй поднял лист бумаги и вдруг понял — стройные столбцы иероглифов расплываются у него перед глазами от волнения. С трудом переведя дыхание, он продолжил:
— Я знаю, басюн больше не доверяет мне. Поэтому готов доказать верность Кушань, выманив дракона на мелководье. Пусть воины Асюло следят за храмом Бога судьбы близ Пинъяо. Тогда басюн избавится от тяжкого груза сомнений.
— Скажи, сяо Чжу, стоит ли мне доверять твоему другу?
В тихом голосе владыки сквозила обида и ещё что-то, почти неуловимое. Чжу Хуэй твёрдо взглянул ему в глаза.
— Да, Тёмный владыка.
— А если я, всё же, предпочту не верить? — губы Цуймингуя тронула мимолётная улыбка и тут же испарилась, словно роса под жаркими лучами восходящего солнца.
— Если Тёмный владыка не верит кома… господину Сюэ, он может послать воинов Асюло наблюдать за храмом Бога судьбы издалека.
— Хм… — Цуймингуй встал из-за циня и некоторое время разглядывал через окно качающуюся на ветру лиственницу. — Рано или поздно это случится. Асюло столкнётся с небесными. Передай воинам главного дворца, мы выдвигаемся к вечеру.
Чжу Хуэй хотел сказать, что нет причин сомневаться в Сюэ Моцзяне, но промолчал. Письмо выглядело подозрительно. Глава клана прав. Но, если это ловушка, почему владыка идёт в неё добровольно?
К вечеру повозка Сюэ Моцзяна достигла храма Бога судьбы, расположенного в поселении на севере Пинъяо.
Многоярусная восьмигранная пагода, ориентированная по оси север-юг, возвышалась над убогими лачугами местных жителей, словно кичась своим величием.
Командующий не спешил покидать повозку. Используя духовное чувство, он «осмотрел» окрестности, выискивая других асуров. Однако вокруг не было ни одного бессмертного. Значит ли это, что Цуймингуй ему не поверил?
— Что случилось? — встрепенулась барышня Ин, касаясь его рукава.
— Ничего, — соврал Сюэ Моцзян. — Останься здесь. Я сам схожу в храм.
— Нет! — возразила небожительница. — Как твоя сиделка, не позволю разгуливать здесь в одиночку.
— Как пожелаешь, — асур выбрался из повозки первым, подав небесной деве руку.
Та гордо не заметила её — спрыгнула с повозки сама, и сразу направилась к храму. Но Сюэ Моцзян догнал строптивую барышню, вместе с ней ступив под своды храма.
Статуя Бога судьбы традиционно находилась в центральном зале — деревянное изваяние, расписанное в нелепо яркие цвета, возвышалось над посетителями на два человеческих роста.
Барышня Ин невежливо фыркнула, прикрывшись ладошкой.
— Не похож? — поинтересовался Сюэ Моцзян.
— Похож… — ответила небесная дева. — Только вот статуя эта, словно отражение гордости Совершенного владыки. Такая же огромная.
— Тогда барышня Ин не станет возражать, если я немного убавлю гордости?
— Прошу! — небожительница отступила от Сюэ Моцзяна на несколько шагов, с интересом наблюдая за движением его рук.
Собрав энергию в шар приличного размера, командующий обрушил её на пёстро расписанную статую. Раздался шумный хлопок, а когда дым рассеялся, изваяние оказалось без головы.
— Осквернил алтарь? — иронично хмыкнула барышня Ин, разглядывая беспорядочно разбросанные куски дерева. — Господин Сюэ, да ты настоящий демон!
Но Сюэ Моцзян стремился не впечатлить небожительницу, а спровоцировать Цай Чжэаня — в сгусток энергии он вложил заклинание, содержащее прямое оскорбление Бога судьбы. Пусть только попробует отсидеться в Небесном городе!
Глава 26
Храм Бога судьбы
— Как дитя, укравшее у злого соседа персик! — Сюэ Моцзян с улыбкой взглянул на барышню Ин, пинающую носком туфель кусок окрашенного дерева. — Рада, что шалость сошла с рук?
Глаза небожительницы блестели азартом, а по щекам разлился нежно-розовый румянец — словно хайтановый цвет по весне распустился. Он невольно залюбовался ею, ловя себя на мысли, что смотреть на эту деву крайне приятно: глаз доволен, да и сердце радуется.
— Бог судьбы заслуживает такого непочтения, — довольно сердито заметила барышня Ин. — Он обманул доверие Владыки-стража.
— А если я солгал тебе, и Бог судьбы невиновен?
Небожительница посмотрела ему прямо в глаза и покачала головой.
— Нет, не солгал, — с уверенностью сказала она. — Будь ты никчемным демоном и обманщиком, я бы не осталась в цветочном доме и не стала ухаживать за тобой.
— О! — Сюэ Моцзян в удивлении приподнял бровь. — Если я верно понял барышню Ин, она готова бросить мне расшитый мяч?
[При выборе жениха принято бросать избраннику расшитый тканевый мячик]
— Да кто готов? — небожительница застенчиво отвернулась. — Не придумывай лишнего…
— Знаю, у тебя преданное сердце, барышня Ин. Прости за грубость! Никогда не умел радовать женщин сладкими речами.
— Правда? — небожительница залилась краской ещё сильнее. — Ты же владелец цветочного дома, где живёт много женщин.
— Их много, но ни одна не затронула душу… — с серьёзным видом ответил Сюэ Моцзян. — Берегись!
Он дёрнул небожительницу за рукав, заставляя прижаться к стене. Вверху зашумело и затрещало, словно в пагоду ворвались сотни птиц. Резкий порыв сквозняка вымел из углов пыль, бросив её в глаза. Барышня Ин закашлялась, прикрывшись ладонями. А Сюэ Моцзян призвал меч — гость, которого они ждали целый сяоши, наконец, объявился в мире смертных.
[сяоши — один час согласно Шичжи]
Фигура в белоснежном ханьфу величественно спустилась от самого верхнего яруса храма, пронзив собой пагоду насквозь — до самого нижнего этажа, где размещался зал для поклонения верующих. Коснувшись пола расшитыми золотом туфлями, Цай Чжэань красиво взмахнул рукавами и развернул веер.
— Это ты? — скривил он губы, смерив пренебрежительным взглядом Сюэ Моцзяна. — Неужели в прошлый раз мало досталось?