За рёбрами глухо треснуло. Так сваренное вкрутую яйцо раскалывается, соприкоснувшись с чем-то более тяжёлым. Неужели молнии повредили даньтянь? Но почему тогда болит в груди, а не за пупком? С этой тревожной мыслью Люй Инчжэнь повалилась на прохладные плиты Балкона наказаний, чувствуя, как её голову подхватывают чьи-то заботливые руки, не позволяя сильно удариться виском.
Глава 3
Дух Дьявольского меча
Ледяная капля, медленно стекающая по щеке, привела Чжу Хуэя в чувство. Ослабевшее тело ныло, а в животе нещадно пекло. Это напоминало раскалённую жаровню, предназначенную для защиты от промозглых зимних ветров. Но сейчас всё было куда печальнее. Речь не шла о зимовке в мире смертных. Его даньтянь расколот — вот о чём напоминало жжение у пупка. Чтобы дожить до ощущения влаги на щеке заплачена слишком высокая цена.
Чжу Хуэй с трудом разомкнул отяжелевшие веки и удивился. Над ним раскинуло ветвистую крону огромное дерево. Зубчатая листва роняла вниз прозрачные слезинки холодной росы. Те самые, что привели его в чувство.
— А я уж решил, это сяо Се оплакивает мою преждевременную кончину… — Чжу Хуэй попытался сесть, но его рукав прижимало к земле чем-то тяжёлым.
Он покосился на тёмную макушку, упирающуюся в бок и потянул рукав с удвоенной силой. Наконец шёлк выскользнул из-под головы Се Цзынина. Чжу Хуэй облегчённо выдохнул и сел, всматриваясь в бледное лицо младшего небожителя. Тот выглядел отправившимся в мир духов: на приоткрытых губах висела рубиновая капелька крови, а кожа под глазами подозрительно отдавала синевой.
— Эй, сяо Се, — Чжу Хуэй осторожно потряс небожителя за плечо, а затем подул в бледное лицо.
Длинные ресницы остались неподвижными да и признаков дыхания по-прежнему не наблюдалось.
— Кто позволил тебе умереть раньше меня? — Чжу Хуэй снял капельку крови с губ Се Цзынина и растер её между пальцами. — Вот скажи, можно ли доверять небесным после твоей выходки, а?
— Долго ли ещё молодой господин будет сидеть под этим деревом? — вопрос прозвучал неожиданно, заставив Чжу Хуэя вскочить на ноги.
Перед ним стоял невысокий юноша в шэньи из чёрного шелка, скромно подпоясанный грубой верёвкой. Настолько тонкий в талии и худой на вид, что хотелось пожалел его мать. Как можно родить такого тщедушного сына и не умереть от стыда перед своим родом?
— Молодой господин, почему так смотришь на меня? Нам пора, — ничуть не смутившись от его пристального внимания сказал юноша. — Если не уйдём сейчас, Ледяной яд навредит твоему бессмертному телу.
— Тебя родители не учили приветствовать старших прежде, чем задавать им вопросы? — Чжу Хуэй изобразил на лице самую строгую мину, но юноша по-прежнему казался невозмутимым.
Как он живёт здесь? Великий разлом — место, где любого живого ждёт смерть. По крайней мере, так утверждается в легендах.
— Я могу спросить тебя о том же, — произнёс юноша и указал на лежащего на земле Се Цзынина. — Он отравится первым, и умрёт первым. Его дух слабее, чем твой. Если этот небожитель дорог тебе, следует уйти.
Сбитый с толку Чжу Хуэй покосился на беспомощно раскинувшего руки Се Цзынина. Что сказал этот мелкий паршивец— тот умрёт первым? Он подошёл к небожителю и коснулся оголенной шеи чуть выше тугого воротника. Сосуд под его пальцем едва уловимо пульсировал. Не поверив себе, Чжу Хуэй приложил ухо к груди Се Цзынина. Тук… тук… тук… Сердце билось редко, словно у маленькой птички, выбившейся из сил.
— Ах, сяо Се, сяо Се… — он немного растерялся от непривычного чувства искренней радости, вдруг посетившего его тёмную душу. — Если жив, чего валяешься здесь?
— Ты идёшь или нет? — нетерпеливо поинтересовался юноша. — В росе, падающей на тебя, чистый Ледяной яд.
— Се Цзынин не может идти, а я… — Чжу Хуэй помрачнел, прислушиваясь к ещё горящему невещественным огнём нижнему даньтяню, — я не смогу его нести. Мой даньтянь повреждён.
— Ошибаешься, — спокойно возразил юноша, — твой даньтянь цел.
— Да кто ты такой, чтобы судить об этом? — вспылил Чжу Хуэй.
Невозмутимость этого хрупкого с виду незнакомца стала выводить из себя. Ещё молоком изо рта пахнет, а туда же — рассуждать о духовных вещах!
— Я? — удивлённо переспросил юноша. — Я тот, кто спас тебя и этого небожителя от смерти. Или ты решил, что высвободив все духовные силы, смог бы достичь дна Великого разлома? Это место носит отпечаток первобытного хаоса. Всего твоего совершенствования недостаточно, чтобы противостоять господствующей здесь инь. Воздух, земля, дерево и роса на нём — всё пропитано ядом инь.
Чжу Хуэй с оторопелым видом рассматривал неспешно говорящего юношу. Догадка, возникшая в его голове, вызывала лёгкое головокружение. Этот паршивец… Нет! Этот Уважаемый не солгал, он на самом деле старше. И ему Чжу Хуэй должен поклониться в ноги, благодаря за спасение. Только вот гордость не позволяет воздавать почести тому, кто выглядит столь юно.
— Ты… дух меча Тёмного владыки? — всё ещё с сомнением в голосе спросил Чжу Хуэй, пристально следя за выражением лица юноши.
— Неужели в этом мире есть кто-то другой, готовый тебя спасти, Гуэр-фу? — едко поинтересовался тот. — И ещё. Впредь обращайся ко мне подобающим образом.
Чжу Хуэй поклонился. Однако ладони он сложил, как для приветствия равного, накрыв левой рукой сжатый кулак правой.
— Благодарю Цуймин-цзян за спасение жизни этого недостойного! Но я действительно не смогу нести Се Цзынина…
Юноша окинул его насмешливым взглядом, без колебаний поднял небожителя на руки и перебросил его через плечо, словно мешок с мукой.
— Сам понесу. Давай выбираться отсюда. Тёмный владыка ждёт меня.
Чжу Хуэй старался идти за ним след в след, но с каждым шагом немного отставал. Дух Дьявольского меча, выглядевший хрупким, нёс Се Цзынина, не прилагая никаких усилий. Поступь его оставалась лёгкой, а стан прямым, как у лучшего воина из охраны императора.
Отбросив желание выглядеть сильным, Чжу Хуэй позволил мечу взять над собой верх. В конце концов, какой толк в соревновании с духом одного из древнейших клинков в Трёх мирах? Цуймин-цзян был внутри него и наверняка насытился кровью, укрепив из без того сильную ци. Теперь он оказывал услугу, выводя из проклятого места одним, только ему ведомым путём.
Присмотревшись, Чжу Хуэй заметил, как странно реагирует рыхлая земля, простершаяся под их ногами, на каждый шаг — след вспыхивает лиловым отсветом и тут же гаснет. Вокруг клубится и мягко стелется красноватый туман. А сам воздух выглядит тяжёлым, пропитанным влагой и навязчивым ароматом цветущего пиона. Странно… откуда в разломе взяться императорским цветам?
— Цуймин-цзян, скажи, здесь растут пионы?
Дух меча не ответил, а лишь ускорил шаг.
— Пф… какой грубый, — проворчал Чжу Хуэй, боковым зрением отмечая — туман становится гуще.
Теперь запах цветущего пиона не просто опьянял, он вызывал неудержимое желание прилечь прямо на сырую землю и хорошенько выспаться. Когда он в последний раз отдыхал? Чжу Хуэй не смог вспомнить ни одной ночи, в которую бы не пришлось хлопотать, исполняя поручения Тёмного владыки.
Споткнувшись о кочку, он с тоской посмотрел вслед быстро удаляющемуся духу меча. Вставать на ноги не хотелось. Чжу Хуэй огляделся, выбирая место поудобнее и растянулся на земле во весь рост. Но сомкнуть веки так и не удалось. Рядом послышалось нежное позвякивание и тихий шорох одежд.
Нехотя подняв голову, Чжу Хуэй вначале уставился на босые ступни, наполовину увязшие в рыхлой земле. Девичьи ступни — узкие с длинными пальчиками и красивым узором, нанесённым на нефритовую кожу яркой киноварью! Его взгляд в недоумении скользнул выше, пока не упёрся в тёмные зрачки, напоминающие перезрелые до черноты вишни. Девичьи глаза искрились неподдельным любопытством.
— О… — удивлённо промолвил Чжу Хуэй, теряя дар речи.
Дева оказалась миловидной и улыбчивой. Задорно подмигнув ему, она отскочила в сторону, а затем достала из рукава тао гу и непринуждённо закружилась в танце. Маленькие шарики-подвески задорно ударяли в тао гу, повинуясь каждому движению её руки. Им вторили босые девичьи ступни, почти беззвучно касающиеся земли.