— Не ври мне, цземэй, — Цай Чжэань и не думал отказываться от расспросов. — Тебя кровью на Балконе наказаний вырвало. Моя душа едва из тела не выпорхнула от одного твоего вида! Говори, где болит? Я помочь хочу.
Люй Инчжэнь поморщилась, закрыла глаза и откинулась на бортик бассейна.
— Цземэй!
— Не кричи так. Я удовлетворю твоё любопытство, сюнди Цай. Вот здесь болит, — она осторожно коснулась грудины.
Цай Чжэань принялся неистово обмахиваться веером, разглядывая Люй Инчжэнь с видом лекаря, решающего, как поступить дальше с тяжёлым пациентом. Почувствовав его взгляд, та открыла глаза.
— Всё не настолько плохо, сюнди Цай.
— Можешь побыть здесь одна?
— Не беспокойся обо мне…
— Не могу не беспокоиться! — сердито перебил её Цай Чжэань. — Жди здесь, я тебе лекарство принесу.
С этими словами его тело растворилось в тёплом воздухе, оставив по себе ворох красивых золотистых искр.
Оставшись одна, Люй Инчжэнь принялась тереть грудину, пытаясь унять боль. По ощущениям, в этом месте кость треснула, а рёбра с ключицами разошлись в стороны. Она глубоко закашлялась, сплюнув целый сгусток тёмной крови. Юй Цзымин может радоваться! Ему, наконец, удалось навредить ей.
Она вытерла губы тыльной стороной ладони и без сил откинулась на бортик. Холодный камень приятно остужал горящую после молний спину. В голове шумело, а перед глазами плыло. Интересно, так ли чувствуют себя раненые смертные? Ответить Люй Инчжэнь не успела. Объявившийся Цай Чжэань приложил к её губам флакон, заставив проглотить горькую жидкость.
— Похоже на яд, сюнди Цай… — скривилась Люй Инчжэнь, борясь с тошнотой.
— Ты не доверяешь мне, Инчжэнь?
— Я не посмею.
На высоком лбу Бога судьбы залегла глубокая складка. Да и всё лицо отображало внутреннее напряжение.
— Почему у тебя такой вид, сюнди? — не вытерпела Люй Инчжэнь. — Я ещё жива.
— Юй Цзымин собрал высших небожителей…
— Так иди к нему. Незачем сидеть рядом со мной.
— Он хочет стать регентом.
Люй Инчжэнь едва не вскочила на ноги, услыхав такую новость, но строгий взгляд Бога судьбы заставил её остаться на месте.
— Не вставай! После моего лекарства тебе нужно медитировать. Не выходи из Белого источника до завтра. Обещай мне, цземэй!
— Что именно? — уточнила Люй Инчжэнь, уже предвидя, что услышит в ответ.
— Обещай не бороться с Юй Цзымином. Сейчас ты в слабой позиции, цземэй. Не хочу видеть ещё пятьдесят молний, ниспосланных на твою голову.
— Предлагаешь мне признать поражение?
— Зачем ты так, цземэй? — лицо Цай Чжэаня стало обиженным. — Я всего лишь искренне беспокоюсь о тебе. Ты слаба сейчас. Отправляйся лучше на поиски Ин Сянхуа, а я постараюсь успокоить Юй Цзымина. В конце концов, он достиг самого высокого положения в Небесном городе.
— Не переживай, сюнди Цай, — ответила Люй Инчжэнь. — Я услышала тебя.
— Хорошо… Это хорошо, цземэй.
Ей показалось или он вздохнул с облегчением? Цай Чжэань всегда был тем, кто старательно гасил любой конфликт между двумя великими дворцами. Он её лучший друг, думающий прежде всего о мире. Нужно довериться ему и на этот раз.
Ин Сянхуа и ученик ждут помощи. Какое ей дело до борьбы за власть на Девяти Сферах? Его величество, дорогой сюнчан, пока в безопасности. Родной дядя не посмеет навредить больному племяннику.
Люй Инчжэнь села ровнее и постаралась больше не думать об амбициях дяди Нефритового императора. Куда важнее восстановиться. Она описала руками полукруг, собирая ци из воздуха и воды, а затем направила её в даньтянь, формируя плотную светящуюся сферу.
Глава 4
В мире смертных
Ранним утром в скромный домик на окраине поселения ворвались назойливые звуки литавр и бубнов. Ин Сянхуа села на кровати, потёрла ноющие виски и обвела взглядом небольшую комнату. Что она здесь делает? Почему за окнами басовито гудят литавры, а им звонко подпевают многочисленные бубны? Она поспешно натянула войлочные туфли, чтобы выйти на улицу.
Мимо дома шли, приплясывая на ходу люди: старики, дети, мужчины, женщины, на многих из которых были цветочные венки. А впереди несли длинный бамбуковый остов дракона, оклеенный цветной бумагой и шёлком.
— Пусть большой дождь льет потоком, а маленький дождь — капля за каплей, — пела толпа, размахивая знамёнами разных цветов.
Ин Сянхуа вновь потёрла виски. В её памяти кое-что прояснилось! Она вдруг вспомнила, как называется подобное шествие — ци-юй. Эти люди молятся о дожде и благоприятной для земледельцев пашне. Жёлтые и белые знамёна, поднятые вокруг мифического чудовища, символизируют ветер и воду, а чёрные с зелёными указывают на тучи. Бубны же с литаврами напоминают отдалённые раскаты грома и шум дождевых капель, разбивающихся о черепичные крыши.
А покорно извивающийся в такт пляшущим людям дракон из шёлка здесь для того, чтобы призвать милость небес. Жители наделили его золотистыми глазами, серебряными рогами, украшенными красными кисточками, длинной зелёной бородой и открытой пастью со свисающим языком, грозно щелкающей зубами при каждом шаге носильщиков.
— О, Нефритовый император, о, Нефритовый император! О, Бог неба, о, Бог земли! Сжальтесь над нами! — громко просили жители, разбрызгивая по сторонам воду из вёдер.
Порыв ветра бросил несколько прохладных капель в лицо Ин Сянхуа, окончательно приводя мысли в порядок. Она оказалась здесь потому, что Фан Синюнь силой увел её из небесного Дворца наказаний! Где же он сам, почему оставил её одну в доме на окраине жалкой деревушки с храмом на высоком холме у мутной реки?
— Бабушка, как называется поселение? — Ин Сянхуа подошла ближе к толпе, коснувшись рукава старухи, сильно припадающей на одну ногу, но с упрямством не отстающей от остальных.
— Деревня Цзиньдоупин, барышня, — нехотя ответила та.
— Это… Поднебесная?
— Откуда такая убогая взялась? — сердито прошипела старуха. Выдернув рукав из чужих пальцев, она бросилась вдогонку процессии с шёлковым драконом во главе.
Ин Сянхуа отступила в сторону. Местные жители не выглядели приветливо. Она успела заметить сразу несколько осуждающих взглядов. Лучше полагаться на собственное духовное чувство, чем продолжать расспросы. Но попытка использовать внутреннюю ци закончилась плачевно — Ин Сянхуа сильно вырвало кровью, а в нижнем даньтяне заломило так, что перед глазами замельтешили разноцветные всполохи.
[духовное чувство — способность совершенствующихся сканировать окружение (далеко за пределами обычных пяти чувств) при помощи своего духа]
Из-за резкой боли она почти прозевала мгновение, когда её плечи обняли тёплые руки, привлекая к такой же тёплой мускулистой груди. Вскинув глаза, Ин Сянхуа рассмотрела встревоженное лицо Фан Синюня.
— Зачем ты вышла, шицзе?
— Отпусти меня, дашисюн Фан! — Ин Сянхуа попыталась выскользнуть из плотного кольца рук.
— Ты такая упрямая, шицзе… — Фан Синюнь увлек её к дому, не обращая никакого внимания на сопротивление.
Почему в ней совсем не осталось духовных сил? Фан Синюнь силой усадил её на стул и прикрыл входную дверь.
— Тебе нельзя волноваться, шицзе, — он налил в пиалу чая и протянул Ин Сянхуа. — Выпей.
— Мы в мире смертных?
— Выпей чаю, шицзе, — Фан Синюнь настойчиво вложил пиалу в руку и прижал её пальцы горячими ладонями.
— Ответь, дашисюн! Ты перенёс меня в мир смертных, когда я лишилась чувств?
Фан Синюнь отвёл взгляд.
— Шицзе… я волновался за тебя.
Наконец ей удалось высвободиться. Фарфоровая пиала с ярким фениксом на боку выпала из её руки и ударилась о столешницу, расколовшись на две части. Янтарная лужица медленно расплылась по отполированному дереву, превратившись в бесформенную кляксу.
— Шицзе! — с укором произнёс Фан Синюнь. — Ты сегодня, словно малое дитя. Капризничаешь, сердишься…
Ин Сянхуа вгляделась в его спокойные глаза. Почему дашисюну не стыдно за содеянное?
— А как же Владыка-страж? — тихо спросила она. — Ты с лёгкостью забрал меня из Дворца наказаний, но что будет с шицзунь? Как прикажешь ей защищать твою честь перед всеми высшими небожителями?