Глава 1. Бывшая
- Эй, парень, ты жив? - донеслось до меня сквозь пелену звенящего шума. Вдохнув поглубже, я открыл глаза; зрение подводило меня, обеспокоенные лица людей, склонившихся надо мной, расплывались в серых цветах моего беспамятства, однако, вскоре очертания обретали статичность, а цвета - свою яркость. Я чувствовал, как горит моя щека, и невольно коснулся ее в надежде охладить кожу константной прохладой пальцев. Очень хотелось пить, о чем я и заявил хриплым срывающимся голосом. Бутылку холодной минералки передала мне женщина средних лет, находившаяся справа от меня. Я бросил на нее взгляд, искренне надеясь, что тот был исполнен благодарности, а не несчастного мученического выражения, и заметил проявление крайней взволнованности на этом лице. Отчего-то мне подумалось, что наверняка у этой блондинки есть сын моего возраста, которого невольно и представили на моем месте. Я сделал большой глоток, потом еще один, и еще, осушив бутылку до половины и проливая какую-то часть воды на себя. Вставать я не спешил, хоть и не хотелось докучать поддерживающему меня человеку. Я несколько раз моргнул, прочистил горло, растерянно взглянул на окруживших меня людей. Похоже, ожидалось, что я скажу что-то по поводу своего самочувствия, но мне не хотелось ничего говорить. Я уже привык к подобным припадкам, и даже могу воспрепятствовать им, сосредоточившись на простых вещах или считая до десяти, но, в случае, если это не помогает, все довольно печально. Мне не стоило бы ходить одному, да вот только я не большой спец заводить друзей, ну и мне одному как-то нетрудно быть. Я легко проникаюсь эмоциями других людей, и порой мне непросто вернуться к своим собственным переживаниям, если чужие были слишком сильными. - Мне лучше, спасибо, - я почувствовал в себе силы, я поднялся и стал отряхивать свою одежду от пыли и песка, заодно избегая встречи взглядом с кем-то из этих людей. Я заметил, как блондинка переглянулась с другой женщиной, а затем с молодым человеком. Я поправил волосы и посмотрел на их лица. Мне не верили, за меня беспокоились. Неужели такое до сих пор случается в нашем жестоком равнодушном мире?.. - Мне правда лучше. Я сделал шаг в сторону, немного отстраняясь от людей, бросил растерянную и смущенную улыбку, еще раз пробормотал «спасибо за помощь» и удалился с места происшествия настолько уверенной походкой, насколько мне было доступно в тот момент. Мне не хотелось доставлять неудобства; я и так немало их доставил этим людям, а они, возможно, спешили по своим делам, но по доброте душевной отвлеклись на какого-то ненормального, который ни с того ни с сего падает в кучу опавших листьев. Я все думал и думал о происшедшем, искренне поражаясь, что кто-то не пожелал оставаться равнодушным к беде совершенно незнакомого человека. Я считал людей безучастными эгоистами, впрочем, я и сейчас так думаю, однако снисходительно повысил процент отзывчивых особей в своей личной статистике. Не стоит же всех под одну гребенку, ведь так? По дороге домой я зашел в магазин на первом этаже многоэтажного дома, где собирался купить сигарет и пива. Учитывая местонахождения лавки, я частенько заходил сюда, возвращаясь откуда-либо, меня здесь знали, и я знал всех сотрудников, знал, кто в какую смену выходит, чем и пользовался, избегая встречи с назойливой блондинкой по имени Лена. Но, побывав пару минут в отключке, я совсем забыл о разных простых повседневных вещах, в том числе и то, что сегодня был как раз ее день. Я, было, развернулся, преисполненный решимости уйти незамеченным, но сегодня явно не мой день. Бежать было поздно. - Привет, красавчик, - проворковала Лена, когда я подошел к холодильнику за бутылкой. - Давно не виделись. - Девушка кокетливо сняла прилипший к моему пальто кленовый лист. - Эмм, привет, - я старался вести себя так, будто ничего не происходит, и избегал взгляда в глаза. - И сигарет мне еще. Она, хихикая, играла со мной «отбери, если сможешь», не желая отдавать пачку, что меня порядком выбесило. Заметив мое недовольство, та сдалась и приняла деньги за покупку. - Вечерком я свободна. Может, поужинаем сегодня? - Лена томно взглянула на меня. Я вскинул брови и ядовито ответил, направляясь к выходу: - Не в этой жизни, детка. Теперь самым важным оставалось удрать, пока она не решила догнать меня и влепить пощечину; Лена была одной из таких девушек, которая вполне способна на вещи такого рода. Миссия выполнена, и вот, я, едва не убившись на оледенелых ступенях, вхожу в подъезд, подымаюсь на лифте на свой этаж, затем открываю дверь своей скромной обители. Ключ не проворачивается в замке - открыто. Что за... Дернув ручку, я убедился, что дверь была не заперта. Я насторожился, готовясь обороняться в случае необходимости. - Ларс... - донеслось откуда-то из гостиной женским голосом. Через миг его обладательница собственной персоной появилась в дверях. Что она здесь делает?.. но на ней мой любимый атласный халатик голубого цвета. На голое тело. Подготовилась. - Ты, наверное, удивлен, что я пришла... но я соскучилась. А ты соскучился? Девушка подошла ко мне и с какой-то наигранной робостью обняла меня и поцеловала в уголок губ. Внимательные зеленые глаза уставились на меня, вероятно, отыскивая какой-либо ответ в моем взгляде. Зачем она пришла?.. я не хочу больше иметь с ней какие-либо отношения. - Я поняла все, можешь не отвечать, - руки разомкнулись, выпуская меня. Теперь я хотя бы мог снять пальто. Та продолжила: - Ты не меняешься. Я даже поражена твоей холодностью. - Я меняюсь, и именно поэтому холоден, - бросил я, вешая пальто на его привычное место. Девушка не отходила от меня ни на шаг. - Знаешь, я не позволю тебе обходиться со мной так, как ты это делаешь. - Я показала тебе огонь, мои руки зажигали его для тебя... - И все это в прошлом, - я прервал ее поток метафор, которым она научилась именно у меня. - Прекрати манипулировать мной. - Нахватался этих словечек заумных... - ее рука скользнула по внутренней стороне моего бедра и застыла на молнии джинс, где я перехватил ее и ненавязчивым движением отбросил. - Что с тобой такое? Ты же любишь, когда... - Уходи. Прошу тебя по-хорошему, - прервал ее я, ежась от этой предпринятой мною меры, я ненавижу перебивать людей. Мое отвращение к этой даме достигло своего пика, и я уже не желал даже мельком созерцать ее соблазнительную фигурку в атласном халатике, я лишь хотел, чтобы она убиралась. Мне уже хотелось убить ее. Я воображал, как вскрываю черепную коробку и в буквальном смысле промываю ей мозги, и мне даже понравилась эта мысль. - Камень, ты просто камень, ты кусок льда, бесчувственный урод, - через пару мгновений хрипела девушка, одеваясь, при этом стоя ко мне спиной. Такая позиция обозначала ее крайнюю обиду, обычно подразумевающую, что я должен был как-либо искупать вину; я думаю, это она и сейчас старалась донести мне, намереваясь пробудить чувство вины или что-то в этом духе. - По сравнению с тобой даже стены темпераментнее. Вот где бы ты был, если бы не я? - Спокойно занимался творчеством, и, возможно, прославился бы, - мрачно заметил я. - Не старайся, ты не заставишь меня чувствовать горечь и вину. По отношению к тебе я испытываю ровно ничего. Я знаю все твои уловки, как свои пять пальцев. Интересно, выучил ли их Макс?.. - Тварь, - девушка бросилась на меня, норовя расцарапать мне лицо наманикюренными пальчиками. Я крепко схватил ее руки и хладнокровно взглянул в ее зеленые глаза, потемневшие от ярости. - Тебе никогда не сравниться с Максом, он понимающий и добрый, не то, что ты... - Если я не добрый и не понимающий, то тогда я не знаю, кто добрый и понимающий, - сталь моего голоса обжигала меня самого. - Последний раз прошу - уходи. Или случится что-то ужасное. Не вынуждай меня. - Да что ты можешь мне сделать? - дерзила девушка, стараясь скрывать свалившийся на нее испуг. Я видел тень страха в ее глазах, а глаза, как известно, не лгут. - Я хочу убить тебя, - процедил я, наблюдая сменяющееся напускное уверенное лицо гримасой чистого шока. - Ты отравляла мою жизнь слишком долгое время. И я отпустил ее, сохраняя хладнокровие, и давая понять, что я даю ей добровольно уйти, пока не передумал. Полагаю, она поверила в серьезность моих намерений, иначе не стала бы настолько спешить, впопыхах позабыв об атласном халатике. Я не стал напоминать о нем, ведь это обозначало бы еще тридцать секунд ее присутствия в моем доме. Закрыв за ней дверь, я облегченно вздохнул. Вновь сладкое одиночество, никто не докучает, и я могу заняться своими привычными делами.