Глава 10
~Триа~
Я слышу злобные голоса, которые требуют убивать. Они хотят затащить меня во тьму. Я не хочу слушать, но голоса проникают мне в голову. Громкие. Сердитые. Наполненные ненавистью. Они ошеломляют и доводят меня до такой степени, что единственный выход — сдаться.
— Я послал её к вам, попросить помощи. — Голос Вика доносится сквозь пелену темноты. — Она, вероятно, разгадала мою попытку убрать её отсюда, и самому встретиться с крысами. Она не послушалась, и теперь я могу потерять её.
— Возможно, если бы ты не заставил её уйти, она всё ещё была бы с нами. Сам виноват. Триа умная, придурок. Конечно, она раскусила твою ложь. И да, ей следовало пойти за сёстрами, возможно, всё произошло бы не так. — Я узнаю голос Дио. — Но Вапула всех одурачил. Никто не знал, что Хаттон — это Вапула. Она взяла у него коктейль, потому что это вежливость. В этом не виноват не ты, не мы.
— Заткнитесь все, чёрт возьми, — рычит Гуннар. — Может показаться, что всё потеряно, но она всё слышит, вот только ни хрена не может сделать. Я был там. Это всё равно, что смотреть сквозь густую нефть, но голоса? Те, кто у тебя в голове, тянут во тьму, и голоса людей вокруг одинаково громкие. Это сбивает с толку, подавляет. Так что прекратите ругаться, потому что она слышит, и то, что вы вините себя, тоже не помогает.
Гуннар верно объясняет. Он прошёл через это. Проклятье. Он жил так годами. Я уже схожу с ума, готовая сдаться тьме, а он годами боролся с ней. Отчаяние наполняет мои вены, и я слышу, как все начинают паниковать. Что-то насчёт черноты, которая распространяется по моей коже.
Чёрт возьми, я не хочу сдаваться. Я боец; всегда им была. Я даже дралась со своей парой, не готовая сдаваться, не устроив сначала небольшой ад. Будь я проклята, если позволю проклятию погубить меня. Гнев наполняет вены, и он не имеет ничего общего с тьмой, которая пытается поглотить меня. И это пламя знакомо обнимает меня своим теплом.
— Отойди, — слышу я голос сестры. — Отойдите. Пламя, Триа. Вперёд. Давай. Чёрт. Я так сильно хочу помочь… проклятье, сестрёнка, тебе лучше выкарабкаться. Не смей быть посредственностью. Чёрт, чёрт, чёрт… давай. Обними его.
Горячо. Слишком жарко. Пламя захватывает, и боль невыносима. Что происходит? Я могла играть с огнём, но Феникс актив внутри сестры, а не во мне. У меня он всегда был бездействующим. Я не справлюсь, это чересчур. Что, если я отдамся пламени, а не… тьме? Что, если умру, и во мне мало части Феникса, чтобы возродиться?
Выбора нет. Меня либо поглотит тьма, и я поддаюсь проклятию, либо умираю в пламени, будучи всего лишь на четверть Фениксом. И то и это рискованно. Одна четвертая с матерью, которая была наполовину Феникс… поговорим о крошечном кусочке пирога. Подбрасываем грёбаную монетку, но опять же… какой у меня выбор? Никакого.
Боль окружает, пока жидкое пламя течёт по венам. Выбора нет, жизни нет; только огонь. Тишина оглушает, а свет чертовски ярок. Первый глоток воздуха, врывающийся в лёгкие, — один из самых чистых, которые мне доводилось пробовать. Давление пропало, я как будто парю в воздухе. Спокойствие окружает, и я чувствую себя совершенно одинокой.
Я не хочу быть одна. Я никогда не бываю одна. Моя близняшка всегда со мной, но это не идёт, ни в какое сравнение с тем, что у нас с Виком. За исключением злости на него, что он закрылся. Он солгал, чтобы увести меня из клуба и разобраться со всем самому, и я бы очень хотела остаться в живых, чтобы надрать ему задницу.
Жар снова начинает разгораться в животе. Искра течёт по моим венам и заполняет тело. Я хватаю ртом воздух, но чувствую лишь жжение в лёгких. Огонь настигает меня, и я вынуждена закрыть глаза из-за слепящего света и сдаться.
Я всё ещё хватаю ртом воздух, но на этот раз лёгкие расширяются, и во рту появляется привкус крови. Я распахиваю глаза, и вижу, что нахожусь в коридоре МК демонов прямо перед кухней, где стены и пол покрыты кровью. Неудивительно, что я чувствую её в воздухе. Проклятье, я чувствую её на языке. Я жива. Ни голосов, ни темноты. Передо мной появляется лицо Вика, и меня снова охватывает гнев. Я отвожу руку назад, и бью его в челюсть.
— Ты грёбаный мудак. Опять обманул меня. Ты солгал, — кричу я и снова бью его, но то, как он сидит и принимает удары, избавляет меня от необходимости вбивать в него немного здравого смысла.