— О да. Именно это противоречие и помогло скрыть обман. Но вашей целью было не только стремление подставить под удар Коду, свалив на него вину в не совершенном им преступлении. Месть — линия побочная. — Акаи говорил очень медленно и раздельно. — Это виртуозное злодеяние. Только уж очень искусственное, как в детективном романе. Вы упивались возможностью сыграть разом три роли — потерпевшего, преступника, следователя. Это вы украли футляр у Коды и подбросили в кабинет. Вы утопили вещи в пруду, вы вырезали стекло, и следы в саду оставили тоже, разумеется, вы. Воспользовавшись тем, что Кода читал в соседней комнате дневник Симако (а подстроили это тоже вы), вы отвели пистолет подальше, чтобы не прожечь дыру и не оставить следов пороха, и выстрелили в себя. Вы знали, что первым на выстрел прибежит Кода, находившийся рядом. Тот скорей бы умер, чем признался, что тайком читал дневник своей возлюбленной, а потому и не мог сказать в свое оправдание ничего вразумительного.
Превозмогая боль, вы уничтожили последнюю улику — пистолет, швырнули его в пруд через окно кабинета. Положение вашего тела на схеме инспектора Хатано подтверждает мою догадку: ваши ноги находятся на одной линии с окном и прудом. Когда все было кончено, вы потеряли сознание. А скорее всего притворились. Рана, правда, оказалась серьезной, однако опасности для жизни не представляла. Именно то, что нужно для ваших целей.
— Ха-ха-ха! Очень логично! — Голос Хироити снова сорвался. — Но маловероятно. Ни один человек не станет калечить себя ради столь ничтожных целей. Приводите сколько угодно доводов, в этом пункте вам меня победить не удастся.
— Да полно! Я ведь уже говорил, что вы затеяли это не для того, чтобы досадить Коде. Вы и сами признались, что храбрости вам не хватает. Здесь вы душой не покривили. И стреляли в себя потому, что вы — трус. Хотите, чтобы я сам назвал вам причину? Полагаете, что она мне неизвестна?.. Ну что ж, извольте. Вы панически боялись идти в армию. Я раскопал, что еще в университете вы носили очки, притворяясь, будто у вас скверно со зрением. Но подобный обман когда-нибудь все равно бы раскрылся. Ведь вы — сын военного. Половинчатых мер было мало, вот вы и избрали столь оригинальный способ. А кроме того, одним этим выстрелом вы убивали двух зайцев!.. Эй, что такое? Ну-ну, не раскисайте! Я еще не закончил.
Не бойтесь, я не потащу вас в полицию. Самое страшное наказание вы уже получили: наш разговор слушает человек, которому вы меньше всего бы желали доверить подобную тайну. Ваша любимая девушка.
Я ухожу. Но перед тем, как откланяться, мне бы хотелось назвать свое настоящее имя. Позвольте представиться — Когоро Акэти. Тот самый Акэти, которого вы столь презираете. Однажды ваш отец пригласил меня для расследования одного секретного дела, так я впервые появился в вашем доме. Вы сказали, что я резонер. Верно, но я скорей реалист, причем даже больший, чем меня считают…
…Я был готов провалиться сквозь землю от ужаса и смущения. Но тут до меня донеслись удаляющиеся шаги Акаи.
Психологический тест
1
Как и почему Сэйитиро Фукия решился на такое злодейство — с определенностью сказать не могу. Да, собственно, это и не имеет значения, поскольку речь пойдет о другом. Фукия был стеснен в средствах и подрабатывал, чтобы платить за учебу в университете, — возможно, данное прискорбное обстоятельство и толкнуло его на преступление. Он был весьма одаренным юношей, отличался исключительным усердием и прилежностью, и, конечно же, его огорчало то, что столько драгоценного времени, необходимого для занятий, уходит впустую. Но вряд ли его недовольство можно признать веской причиной столь тяжкого преступления. Вероятно, все же были иные, неизвестные нам мотивы. Как бы то ни было, Фукия стал убийцей.
Все началось с того, что Фукия неожиданно для себя сблизился со своим однокашником Сайто. Дружба их зародилась стихийно, без каких-нибудь усилий с чьей-либо стороны, однако с течением времени неосознанные желания, томившие Фукию, начали обретать конкретное содержание.
Этот Сайто снимал комнату в богатом квартале. Хозяйкой дома была старуха лет шестидесяти, вдова правительственного чиновника. Детей она не имела и могла бы жить припеваючи на немалую ренту с оставленных ей покойным супругом доходных домов, но была жадновата и, стремясь приумножить свое состояние, ссужала под проценты некрупные суммы верным людям и в том находила смысл и усладу жизни. Из-за своей непомерной алчности старуха и в свой дом пустила жильца, хотя была и другая причина: страшновато женщине одной по ночам. Помимо вклада, хранимого в банке, она держала, как всякий скряга, изрядную сумму наличными при себе, спрятав деньги в укромном местечке, — во всяком случае, так уверяла молва.