— Ах ты тварь! Ядовитая!
Рубашки на мне практически не осталось — драку она не пережила, так что в зеркале было хорошо видно, как под распахнутым плащом, по коже, черная полоска отравы переползает с плеча на грудь, и собирается кляксой где-то в районе сердца, сразу же под рваными отметинами от когтей, которые все еще кровоточили.
Секунда, другая. Шум в ушах стихает, комната перестает кружиться, черная клякса яда растворяется, не причиняя вреда. Призванный демон может быть опасен для классического призывателя — того, кто рвет ткань мироздания, приоткрывает прорехи между мирами и позволяет демонам проникнуть в наш мир во плоти… В своей плоти.
Мне же мои демоны навредить не могут. Я облекал демонов в плоть из черноты своей души, как выражались священники инквизиции, описывая подобных мне. Черных творцов — редкую касту демонологов, которых в мире считанные единицы… Науке до сих пор так и не известно призывают ли творцы реально существующих демонов, или они действительно «творцы» и создают их сами. В последнее время, наука тех стран, где демонология разрешена, склоняются все же ко второму варианту, но исследования идут неспешно, «меченых», как иногда называют темных творцов, даже в Российской империи очень мало.
Меткой кстати, той самой отличительной особенностью творцов, считается черное родимое пятно, не просто темное, а именно черное, не как краска даже, а как космическая пустота. Клеймо дьявола как называют его инквизиторы. Чем больше такое пятно — тем по легендам сильнее творец. Забавно, но, если собрать воедино все мои татуировки, это самое «пятно» покроет процентов шестьдесят тела. Насколько этот миф правдив — не знаю. Литературу по демонологии у нас найти почти невозможно.
Интересно, если бы отец узнал про меня, сдал бы инквизиторам с потрохами? Или все-таки нет? Проверять мне не хотелось, и многие годы удавалось не спалиться.
Встряхнув головой, я окончательно избавился от действия демонической отравы — на меня она почти не подействовала, а как подействует на других людей, еще придется изучить — и придавил голову змейки пальцем, размазывая ее по раковине.
Тонкое тельце затрепетало, задергалось, змейка обвилась вокруг руки, сжала кольца, дернулась раз, другой, и затихла — я показал кто тут главный. С такими маленькими демонами это не сложно. Еще пара мгновений, и демоническая змея исчезает, превратившись в татуировку опоясывающую руку от ладони почти до локтя.
— Нет, тут тебе не место — мысленным усилием я согнал змею с места и заставил картинку переползти с ладони на предплечье, где она компактно свернулась и заняла место среди других татуировок. Многоглазый паук, недовольно переставляя лапы переполз чуть в сторону, освобождая место, и татуировки наконец застыли неподвижными рисунками.
Я сполоснул лицо, оторвал висящий на соплях второй рукав плаща, сковырнул с лацкана герб и избавился от последних остатков рубашки. Свернул ткань в несколько раз, приложил к кровоточащим ранам от когтей на плече.
Дверь с грохотом распахнулась и в туалет вошел Данте. Я был уверен что он не помнит была ли у меня татуировка змеи на руке раньше, но на всякий случай повернулся к нему другой стороной, спрятав руку. Завтра эту татушку уже можно будет объяснить, но сегодня вряд ли — не мог же я ее набить себе сам, за несколько минут.
— Ты зачем сестре нагрубил? — он как ни в чем не бывало прошел к раковине и принялся смывать с рук белую гипсовую пыль.
— Пошел ты нахер.
— Она расстроилась, а она едва ли не единственная кто к тебе хорошо относится.
— Тоже пусть нахер идет.
— Чего ты так бесишься? — Данте выключил воду и теперь неторопливо вытирал руки — нормально же подрались? Бой это здорово, позволяет понять человека.
— Имея весь комплект родовых даров, я бы наверное тоже так думал.
— Дело не в способностях, и не в силе. Ты даже не пытаешься, поэтому тебя и не уважают ни отец ни Нерон.
— Я попытался.
— Вовсе нет. Надо идти до конца и даже дальше, а ты сразу сдался.
— Да чтоб ты понимал…
— Я то как раз понимаю, из нас двоих оборотень только я. Ты же не знаешь как обретается новая форма да? Чтобы получить нового себя, надо шагнуть за пределы себя старого…
— Свали отсюда — вспылил я и зеркало треснуло под психическим давлением, затрещала мраморная плитка, одна за другой начали лопаться лампы — оставь меня в покое, меньше всего я сейчас хочу тебя слушать.
— Я помочь хотел — Данте развернулся и вышел из ванной, а я несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь, и вернулся к прерванному занятию. Серебряную бляшку герба забросил в мусорку, туда же отправился разбитый в драке телефон и рукав плаща. Собрал с пола рассыпавшиеся папки с документами и вышел из туалета.