Весь мой жизненный опыт доказывал, что любую женщину можно заковать в кандалы от Картье и затащить в кровать на цепи от Булгари.
Перед мысленным взором сразу же нарисовалась картинка: голую девушку, закованную в кандалы от Картье, тащит в свою пещеру на цепи от Булгари низенький, жирный папуас в плетеной юбке из стодолларовых купюр, разрисованный ритуальными знаками Гуччи и Луи Витон, со звездой Мерседеса на лбу.
Я, конечно, высокий, в меру атлетичный а вместо юбки из баксов у меня костюм от Бриони, но общей сути это не меняло.
Я улыбнулся, и «Картье» приняв улыбку на свой счет, чуть приосанилась, а на лице «Версаче» промелькнула искра ревности или скорее зависти — наверное ее внутренний калькулятор, показал перерасчет гонорара за ночь не в ее пользу.
— Ну и ладно, бывает, — вступился я за кота. — Я после запоя иногда пахну не лучше, а однажды подцепил, ну, пусть будет блох, от одной очень даже дорогой и элитной дамы. Зато он меня уже любит…
Я все же отставил почти опустевшую бутылку, потянулся и почесал кота, тот сразу же затарахтел как двигатель старой импалы, и принялся тереться обкусанным ухом о мою руку.
— Мы тебя тоже любим, — попыталось было перехватить повестку «Версаче», но я был уже достаточно пьян чтобы говорить то, что думаю, не оглядываясь на манеры.
— Вы просто продажные шкуры, — ласково улыбнулся я без малейшего намека на оскорбление, просто констатируя факт, — не будь я набит баблом под завязку, вас бы тут не было…
— Ну что ты, конечно нет… — начала было лить мне в уши «Картье», но я жестом заставил ее замолчать.
— Не переживайте девочки, меня это устраивает и я ничего не хочу менять. Ваша задача не любить, а отрабатывать гонорар… Кстати, почему никто еще не приступил?
Звук расстегивающейся ширинки напоминал мне шелест открывающегося театрального занавеса — все самое интересное начиналось именно после этого.
— Ты… — я пощелкал пальцами пытаясь вспомнить имя девушки, но не смог, зато опознал приметные квадратные часики на руке, с корпусом повторяющем огранку толстого стекла, — «Дольче», дай-ка еще одну… — я потряс бутылкой в которой осталось вискаря на один глоток и кивнул на следующую, в мини баре, когда лимузин вдруг, затормозил.
— Демоны! Ну что там?
Я было, понадеялся на нападение. Групповушки под взрывы, перестрелку и кровь-кишки-распидорасило, у меня еще не было. Адреналин делает все ощущения и эмоции намного ярче, капелька страха, словно жгучий перец, придает новый вкус привычному блюду, а у меня уже давненько не получалось чего-нибудь испугаться… Но все оказалось проще и скучнее — какой-то из простолюдинов, уперся рогом и вывернув руль, остановил свое корыто, не освободив нам дорогу.
Это вполне могло быть засадой — так делали не раз, главное кортеж остановить, чтобы атаковать. У служб безопасности аристократов в должностной инструкции даже предписано уничтожать любое транспортное средство, которое попыталось создать преграду кортежу с персоной «А++», не важно, что это — гражданский автомобиль, скорая или автобус с детьми, но я уже видел, что это не нападение.
Обычно меня забавляет бессильная злоба и зависть плебса, но сегодня простолюдин решил взбунтоваться, пусть даже в такой мелочи как отказ уступить дорогу, устал стоять на красный, и выполз на пол корпуса, заблокировав проезд.
Охранник что был в лимузине, за полупрозрачной перегородкой отделяющей пассажирский салон от кабины водителя — кстати кто-то из новых, я даже имени его не знаю — сразу же решил плебея проучить.
Зная класс родовой охраны, одна телекинетическая плюха моего телохранителя, причем не самая сильная, легко могла бы сдвинуть с места это очевидно кредитное ведро, освободив дорогу. Вот только молодой охранник, всего-то чуть старше меня возрастом, принятый на службу, видимо, совсем недавно, решил покрасоваться.
Рация коротко «шикнула», а потом голос оттуда сообщил, что это не нападение — потенциальных врагов вблизи не обнаружено, магических флуктуаций не замечено.
Отбой тревоги, согласно протоколу, позволял телохранителю открыть дверь и покинуть автомобиль, что он немедленно и сделал.
— Да ты знаешь, плебс, кому дорогу преградил? — выкрикнул он, щелкнув пальцем по лацкану пиджака, с серебряной кокардой нашего родового герба. Герб был минималистичным, без модных нынче завитушек и нагромождения украшательств, а потому узнаваемый даже издалека. Охранник еще что-то орал, но захлопнувшаяся дверь полностью отрезала звуки улицы.
Я замечал, что намного больше, чем благородные, гербом кичатся простолюдины, которым посчастливилось его носить. Охранник был именно из таких. Одаренный, но не из родовитых. Случайный маг, ну, или дикий, как таких иногда называли. Вместо того чтобы просто принять извинения от мужика, который побелел и дрожал, едва не обсыкаясь, или сдвинуть машину телекинезом, освободив проезд, он, вдруг решил покуражиться.