– Не был, не участвовал, – попробовал он пошутить. – Думал, и не раз, а что толку? Ты бы попробовал обо мне с небожителями нашими поговорить. Может, откроют они тебе глаза о моем происхождении?
Эмпусас пристально посмотрел на своего друга. В глазах его читалась мольба.
– Знаешь, – продолжил он, – мне часто мерещится, что я – как бы душа одного из создателей. Мятежного, сосланного на Землю для искупления своих грехов. Иногда, вроде бы что-то вспоминаю. Понимаешь, еда мне не нужна. Так как тогда я существую? Вывод напрашивается один – энергия.
– А чем ты после Греции занимался?
– Скитался по миру, как дух галимый. Где только не побывал! И везде войны и кровь. Какие же вы всё-таки беспокойные, люди.
– Затем в мир пришло христианство, – он блаженно улыбнулся. – Служить вашему богу я не пошел. Зачем? Ежедневно напоминать людям очевидные истины? Не убий, не укради… Так они и сами об этом прекрасно знали. Хотя и не всегда придерживались этих заповедей. А грозить им за непослушание неизбежными муками в аду – смешно и глупо.
– Затем я узнал о вашей организации, – продолжил он. – Решил осесть и поступил туда на службу. Знаешь, до сих пор об этом не жалею. Реальная работа, понятные цели и истины. И никакого тебе шаманства и предсказаний. Красота! – от удовлетворенности своим положением, он даже зажмурился.
***
Этот разговор произошел давно, а затем к нему вернулась память. Не сама по себе. Ему ее вернули. Иван посодействовал. Не один, конечно, а при активном участии могущественного Центра, в котором демон оказался незаменимым.
«А все – Иван. Великий Кормчий Земли», – с теплотой в душе подумал он о своем друге.
Память, наконец, прекратила терзать его мозг, и он вернулся к реальности.
«Как же быстро промелькнули прошедшие века, – с удивлением размышлял Эмп, – как будто только вчера все это со мной произошло. Вот ведь какая у меня избирательная память: лишь о приятных моментах мне напомнила, а о гнусности всяческой предпочла умолчать».
Зря он, конечно, об этом сейчас подумал. За что и был немедленно наказан.
Кровавые революции два века тому назад захлестнули весь цивилизованный мир.
«Цивилизованный? Нет, это, конечно, большое преувеличение».
Череда кровавых революций, «Испанка», унесшая за собой около ста миллионов человеческих жизней.
Первая мировая война.
Кровь. Смерть. Страх. Там он был санитаром. Вытаскивал под градом пуль раненых с поля боя. За кого воевал? Не за кого. Нет, неправильно. За людей. Ему было абсолютно неважно, под каким флагом они до своего ранения шли в бой. Газы.
«Нет, об этом лучше не вспоминать»!
Смерть. А там, куда приходила смерть, там всегда присутствовала эпидемия.
Немного погодя, за первой последовала вторая мировая.
Жестокость, море крови, смерть. Концлагеря. Менялись лишь способы убийства, но не люди. Боль, страх, сто грамм, чтобы особо не бояться.
А потом к нему вернулась память.
– Вернешься домой? – спросил его тогда верный друг.
– Нет, – ответил он. – Мой дом здесь, Иван. На Земле.
«Все!!! – решительно сказал он своей назойливой памяти. – Хватит! Я уже во всем разобрался».
– Иван, я знаю ответ.
– ?!
– Я знаю нашего врага и Андромеда здесь совсем не при чем. Никакой психологической атаки не было.
– И…?!
– Наш враг – это мы сами. Люди.
– Не понял, объясни.
– Понимаешь, мы с тобой уничтожили оружие во всем мире, но внутреннюю сущность человека искоренить невозможно. Это в вас заложено на генетическом уровне.
– Продолжай, – сказал ему друг, начинающий догадываться об ответе.
– Любимые игрушки мы у людей отобрали, а новых им не дали.
Он сделал паузу.
– Людям нужен был только небольшой толчок к высвобождению накопленных эмоций.
– А толчком, как я понимаю, послужила просочившиеся информация о возможной гибели Земли? – продолжил его мудрый собеседник.
– Совершенно верно.
– И что же нам делать?
– Предложить им что-то иное. Подумайте сами, люди, а я вам в этом помогу.
– Так это значит, что первичная программа наших создателей была полностью ошибочна?
– Выжить человеку любой ценой? Нет, я так не думаю. Возможно, что это был тривиальный рецидив. Сейчас мне некогда, извини.
А потом снова был Нью-Йорк.
И маленькая девочка, стоящая на том же самом месте. Там, где он с ней простился час назад.
Вечер подходил к концу.