Кали-юга мыслится как последняя эра, Железный Век, завершающий цикличную смену четырех Эонов, первым из которых была давно позабытая Сатья-юга, Золотой Век, завершившийся много тысяч лет назад. Для последователей Тантры ниспосланные богами учения о самоограничении, аскетизме и самоотречении, вдохновлявшие Золотой Век, ныне утратили смысл, а священные тексты, некогда направлявшие духовное развитие человечества, превратились в неживые буквы на бумаге. «Маханирвана-Тантра» сообщает, что в нашей Кали-юге все священные книги прошлого «бессильны, словно змея без яда и, если можно так сказать, мертвы». Более того, утонченные духовные учения Золотого Века оказываются бесполезными для людей этого Эона, о которых безжалостно говорится, что они «неспособны сдерживать себя, обезумели от гордыни, навеки погрязли в грехах, развратны, прожорливы, жестоки и бессердечны, несдержанны на язык, лживы, а жизнь их коротка».
Прийти к просветлению в Железной Кали-юге можно только через те деяния, которые некогда мыслились презренными. И потому посвящаемый пути левой руки зачастую ищет освобождения в безлюдных местах, где правит бал смерть, сознательно бросая вызов тому, что внушает страх и ужас. Тот, кому ведомо, что наше время принадлежит Кали, стремится к вещам и явлениям, от которых непробужденный разум отворачивается, поскольку они «плохие», превращая отвергнутое в священное само по себе. Адепт, улавливающий дух Кали-юги, осознает, что Абсолют и божественное постигаются цельностью опыта, куда входят в том числе — возможно, в первую очередь — земные радости и чувственные наслаждения, порицаемые в аскетических практиках посвящения. Сюда же относится сексуальное воссоединение мужской и женской полярностей. А точнее, Женщина сама по себе, являющаяся живым воплощением энергии Кали на нашей планете, отныне открывает дорогу к просветлению. Посвященный в Кали-югу не может прийти к высшему состоянию сознания, отвернувшись от распадающегося и беспорядочного мира, либо отринув как беспочвенные иллюзорные проявления майи, как советовали духовные школы прошлого.
Восточные ортодоксальные духовные учения настаивали на том, что мокша, или освобождение, постигается лишь тогда, когда посвящаемый отказывается от всего своего опыта познания физического мира, поскольку ловушки иллюзорности должно избегать любой ценой. Это нередко сопровождалось сознательным сосредоточением на якобы жуткой ситуации, царящей в человеческой среде. Данное отрицание всего бренного часто фигурирует в буддийских текстах, стенающих по поводу земного колеса скорбей с припевом, что сарвам дукхам — все есть страдание. А самый злосчастный, приводят нас к мысли — это ненасытный демон Кама (желание), заставивший нас держаться за иллюзорную плотскую оболочку. Традиционный буддизм и индуизм громко говорят майя свое яростное «Нет!» и стремятся к полному забвению в ослепительно белом свете нирваны.
Этому вероучению забвения противостоит тантрическая концепция пути левой руки, чьи сторонники радостно отдаются игре майи, неважно, принимает ли она форму острых наслаждений во время эротической инициации или предстает в виде ужасов кремационных площадок. Тантрист-посвящаемый Кали-юги не отрекается от мира, но активно пользуется всеми сторонами его феноменов, превращая все силы сущего в источник энергии для просветления. Это радостное приятие всех сфер реальности — в том числе традиционно почитаемых вредными или обманчивыми — как в равной степени правомерных, есть даруемое в Кали-юге противоядие от болезни отрицания мира, утверждение майи, потворствующее доселе предосудительному культивированию магических сил и сексуального экстаза.
Что непосвященным оценивается как позорное или отвратительное, для адепта учения Вама Марга — волнующий танец Шивы и его шакти Кали. Часто звучит ошибочное мнение, что принять реальность Кали-юги означает погрузиться в бессильный пессимизм фаталиста, со дня на день ожидающего Страшного суда. Наоборот, настроение у путешественника левой руки в Кали-юге связано с сильнейшей радостью. По этому поводу стоит рассмотреть образ самой Кали — жестокой, неистовой, украшенной ожерельями из черепов и отсеченных голов, с высунутым языком, наводящим на мысль о жажде крови и плотской несдержанности. И все-таки последователь Вама Марга восторженно созерцает этот воплощенный хаос и столь же страстно приемлет свою эпоху ужаса.