С минуту они молча смотрели друг на друга, и у нее возникло ощущение, будто он ее обнимает. В его взгляде было что-то трогательно-родное. Потом он мягко улыбнулся, и ее будто ударило в грудь.
— Я правильно делал, что не верил в поцелуй принца, — без всякого смущения сказал он. — Я всегда считал, что Спящая красавица просто выспалась наконец и открыла глаза. А вы что скажете?
— У меня было ночное дежурство, — ответила она, плохо соображая, что происходит. — А вы почему тут спите?
— А у меня было дневное, — сказал он, и глаза его на миг затянуло легкой тенью. Но он тут же снова разулыбался.
— Вы летчик? — вежливо осведомилась Сара.
— Эд Хардин, капитан, Девятая эскадрилья, Военно-воздушный флот США.
Он привстал и протянул ей руку. Она, все еще в полусне, приняла ее. Ладонь у него была теплой и твердой.
— Здравствуйте, — все так же вежливо сказала она. — Я…
— Я знаю, кто вы. Леди Сара Латрел, будущая владелица этого наследственного поместья и сотрудница добровольческой вспомогательной службы в военном госпитале в Грейт-Хеддингтоне.
— Вы отлично информированы, — ледяным тоном отозвалась Сара.
— Каждый раз, когда мы сюда направляемся, полагается пройти специальный инструктаж.
— Зачем?
— Вы ведь принадлежите к высшему эшелону, и тем не менее ваш тесть предоставил в наше распоряжение свои угодья, чтобы мы могли чувствовать себя как дома вдали от родины. Мы должны быть за это благодарны и вести себя надлежащим образом.
Его карие глаза искрились смехом. Таких смешливых Сара еще не встречала.
— Вам здесь нравится?
— Наверно, так будет выглядеть рай, когда я до него доберусь. Зелень, тишина, покой. И так здесь, наверно, испокон веку.
— По крайней мере с тех пор, как построили этот дом.
— Когда же это было?
— В 1702 году.
— В масштабах вашей страны — вчера.
— Пожалуй, — согласилась она. — А вы откуда родом?
— Из Сан-Франциско. Вот это солнце напоминает мне о доме.
— А здесь вы давно?
— Восемь месяцев. И почти все это время шел дождь.
— Зато зелень свежая.
— И плесень тоже.
Она рассмеялась.
— Как вы мило смеетесь!
— А вы умеете насмешить.
Они обменялись улыбками, очень довольные друг другом.
— Это письмо от вашего мужа?
— Да.
«Какой он естественный и прямой», — подумала она.
— Где он сейчас?
— В Северной Африке.
— В армии?
— В авиации. Он летчик-истребитель.
— Жарковато там.
— Да. Во всех смыслах.
По ее лицу пробежала тень. Пальцы ее бережно разгладили листочки письма. Все это не укрылось от его наблюдательного взгляда. Эта женщина представляла собой тот самый тип англичанки, который обычно отпугивал американцев. Холодная пепельная блондинка с точеной фигуркой, обманчиво хрупкая (результат многовекового отбора), обладающая потрясающей выдержкой и самообладанием. Коротко подстриженные, уложенные небрежной волной волосы; глаза — великолепные глаза — огромные, светло-серые, с темным ободком вокруг радужной оболочки, придающим им особую выразительность; кожа — знаменитая английская кровь с молоком; и, наконец, губы — эти губы, подумалось ему, могли быть выточены только резцом любящего скульптора. А улыбка — легкая, мимолетная и одновременно дразнящая, таинственная, та, что рождается вечной женственностью. Когда она смеялась, глаза ее прищуривались, а голос звучал как журчанье лесного родника — чисто, ясно, прохладно. Сложена она была безупречно, а ноги — божественные ноги, прекрасно ухоженные, обутые в сандалии без каблуков, — были просто восхитительны. «Вот что значит аристократизм, — подумал он, — только теперь я понимаю, что это такое».
— Никогда не встречал настоящую Леди с большой буквы, — сказал Эд.
— Все когда-нибудь бывает в первый раз, — в тон ему ответила она с легким смешком.
— Будем надеяться, что этот случай — не последний, — сказал он, и зеленые крапинки в его глазах будто затанцевали.
— Вы же знаете, что я здесь живу постоянно, — спокойно заметила Сара.
— А я хоть и временно, но тоже тут живу.
Он лег на спину, заложил руки за голову и стал смотреть сквозь листву в небо.