Но спать никто не хотел. До двух часов ночи продолжались их посиделки. Конечно, Эрин ему постелила, но спать не заставляла. Ближе к трём часам ночи Эрин задремала у него плече. Нейтон заметил это, когда она не ответила на его вопрос. Он осторожно подвинулся и, удерживая её за плечо и талию, привстал. Она наклонилась, но не упала — облокотилась о край кровати. Нейтон немного прибрал с пола, выключил ноутбук и положил на стол. Подойдя к Эрин, он присел, положил её руку себе на плечо, другой рукой подхватил ноги и приподнял, сразу же уложив на кровать и укутав одеялом. На минуту он задержал взгляд на её лице: такое расслабленное, слегка бледное, но красивое; дыхание было неслышным, равномерным. И вдруг она резко повернулась на бок, обняв одеяло и закутавшись в нём ещё больше; Нейтон от неожиданности вздрогнул. Он направился к выключателю, погасил свет и лег на диван, не раздеваясь, укутался в одеяло и крепко заснул под звуки редких машин, проезжающих под окнами.
Маленькая девочка стояла у подъезда, поспешно нажимая на кнопки домофона и постоянно оглядывалась. Они шли сзади. Двое знакомых, мужчина и женщина, тащили её на себе. Она наблюдала за этим и боялась, что её заметят. Гудки домофона прекратились, и кто-то ответил.
— Пап, она снова… — девочка зарыдала.
Отец только выругался и отключился. Они подходили всё ближе, но никто так и не понял, что именно она позвала его. Внезапно стало темно… Лифт, тот самый одиноко стоящий лифт, и две фигуры, совершающие резкие движения. Пелена перед глазами; ступенька за ступенькой, и маленькая уже у другого лифта. Снизу послышался стук, будто со всей силы качнули лифт, а потом ещё и ещё… Раздался вопль, послышались приглушенные крики и дикие, сильные удары. Она ехала в лифте и молилась, чтобы всё это побыстрее закончилось, но как назло, звуки становились громче и громче, раздаваясь где-то внутри… Белёсая дымка, но через неё всё ещё можно было что-то увидеть, но потом она стала пропадать… Взгляд девочки был направлен на лифт, открытый, туда, где лежало тело её матери. Сердце бешено забилось, стало тяжело дышать; постепенно нарастал всё тот же гул, и Эрин знала, к чему это. Потому что в этот момент она закричала…
— Нет! Нет! — громкий крик заполнил комнату. Эрин кричала, сминая под собой простынь.
Очнувшись от громкого крика, Нейтон резко вскочил и подбежал к девушке. Она кричала и в то же время рыдала; всё её тело покрылось капельками пота. Нейтон навис над ней, обхватив её лицо руками.
— Эрин! Проснись! — он тряс девушку за плечи.
Она резко открыла глаза, сквозь слёзы увидела его расплывчатое лицо, но всё ещё не могла разобрать его слов. Его глаза быстро-быстро бегали по её лицу, и, когда он увидел, что она очнулась, облегченно выдохнул, прикрыв глаза. Эрин не могла отдышаться, всё тело ломало, поэтому не было сил даже привстать. Нейтон слез с девушки, забрался подальше к изголовью кровати и, обхватив её за талию, притянул к себе. В комнате стало тихо, только изредка Нейтон слышал её тяжелое, неравномерное дыхание. Нейтон обхватил покрепче девушку и накрыл её ноги одеялом. Эрин обхватила его руку своей, прижалась к нему и тяжело вздохнула. Только сейчас в тусклом свете она заметила его красивые руки. Она осторожно провела пальцем по его руке, доходя до рукава рубашки, и остановилась. Другая рука обхватывала её плечи, создавалось ощущение, что она внутри клетки. Она крепче обхватила его руку и притянула ближе одеяло, чтобы накрыть и его.
— Дурной сон, да? — шепотом спросил он, но даже в шёпоте Эрин уловила нотки беспокойства.
— Не бери в голову. У всех бывают кошмары, — Эрин повернула к нему голову, смотря на него снизу-вверх, и сделала что-то наподобие улыбки.
— По-моему, тебе пора об этом рассказать, — выдохнул парень. — Я прекрасно всё вижу и уверен, что тебе есть что мне сказать.
Эрин отвернулась и посмотрела в окно, в которое проникал свет с улицы. Иногда свет проезжающих машин освещал их лица, но через мгновение комната снова погружалась в сумрак. А Эрин все думала над тем, стоит ли ей все заново рассказывать. Немного подумав, она решилась. Это было неправильно — скрывать всё от Нейтона. В последнее время они так сблизились, что Эрин посчитала необходимостью всё ему рассказать. Она повернулась к нему в пол-оборота, посмотрела на него снизу-вверх, подмечая, что они находятся слишком близко, и, откашлявшись, начала свой рассказ. Заново.
Он слушал её не перебивая, только иногда, изогнув бровь, прищуривался, будто не верил в то, что рассказывала ему Эрин. А рассказывала она ужасные вещи. Может быть, сейчас это не звучало ужасно, но, будучи ребёнком, она воспринимала все это близко к сердцу, и теперь эти детские травмы не дают ей покоя: как, например, родители били её в детстве, и теперь она боится прикосновений, как запрещали гулять до четырнадцати лет, как унижали и твердили, что она ничтожество, и всё это время она терпела, не сказав им ни слова. Она даже рассказала про Малику, которая была её лучшей подругой, любимой подругой. Но, как говорит Эрин, она не обиделась на неё, просто на время стало грустно, что друзей теперь у неё нет. Нейтон внимательно смотрел на неё, замечая, как быстро Эрин изменялась в лице. Её тонкие руки время от времени поправляли пряди, и это немного раздражало Нейтона, поэтому он сам решил заправить её пряди за ухо. Её глаза блестели от слёз, а голос слегка дрожал. Эрин прижалась к Нейтону и крепко обняла его, давая понять, что она закончила свою историю. Он обнял её в ответ так нежно, так крепко, будто боялся потерять.
— Постарайся забыть это, — после долгого молчания начал Нейтон. — Я прекрасно понимаю, насколько это тяжело. Но это не пустые слова, ты должна постараться отпустить эти воспоминания. Ты должна принять их и забыть, потому что ты сильная. Ты справишься.
Он посмотрел на неё сверху-вниз и дотронулся до её щеки, Эрин зажмурилась.
— Ты боишься этих прикосновений, потому что тебя часто били, и теперь ты мысленно уверяешь себя в том, что любые прикосновения причинят тебе боль. Но это неправильно, Эрин, — он провёл большим пальцем по щеке, размазывая капельки слёз.
— Елена так же говорит. Уверяет, что нужно бороться… но не такими методами, — она накрыла его руку своей. — Она предложила мне их проучить… даже не так, а наказать за то, что они мне причинили.
Нейтон слегка нахмурился. У него были явные сомнения по поводу некой Елены. Про кого Эрин говорит, он не понимал, поэтому, чтобы не обидеть подругу, он мягко сказал:
— Что бы Елена ни говорила, она не права. Да, мы все ошибаемся, но наказывать за такое — полный бред. Интересно, и какие у неё методы?
— Убить их, — прошептала Эрин. — Я понимаю: звучит ужасно, но она уверяет, что это единственный способ избавиться от этого.
Нейтон на секунду потерял дар речи.
— Чего сказала? — он нервно провел языком по губе. — Ты, наверное, шутишь? Скажи, что ты шутишь. Если даже твоя Елена и существует, то она полностью не права.
Эрин видела, что Нейтон разозлился. Но её удивляло то, что он не верит в существование Елены. Не веря своим ушам, Нейтон чуть отодвинулся от девушки, будто хотел разглядеть издалека, точно ли он с ней говорит, но Эрин ухватила его за руку и с надеждой в глазах взглянула на парня. Нейтон смягчился в лице и снова придвинулся к девушке, обняв за плечи. Девушка молча повернулась, задумчиво посмотрела в окно, через которое в комнату проникал свет от одиноко стоящих фонарей. Может, Нейтон и прав, — подумала она и закрыла глаза.
Эрин проснулась от ощущения неудобства: шея затекла, а одеяло сбилось в кучу; позади неё послышалось сладкое сопение и едва слышное бормотание. Рука Нейтона лежала поверх Эрин, на талии, а сам он спал, уткнувшись в подушку и слегка открыв рот. Его и так взъерошенные волосы казались ещё более взъерошенными и беспорядочными. Она осторожно повернулась к нему всем телом, убрав его руку с талии, и, проведя рукой по щеке, тихонько окликнула. Нейтон что-то промычал и открыл глаза. Он протер рукой лицо и взъерошил волосы, тряхнув головой. Эрин слегка улыбнулась, но тут же улыбка исчезла с её лица, она резко развернулась и схватила с тумбочки телефон. Они опаздывали на учёбу. Наскоро одевшись и схватив рюкзаки, ребята помчались в сторону колледжа. Мама Эрин даже сказать ничего не успела, а только остановилась на полуслове. И теперь, смотря на приоткрытую дверь, негодовала.